Паук приглашает на танец. Варя Медная и Алена Савченкова

не думаю, что пойду на танцы. Я и не умею…

      – Я тоже, – весело подхватил он, – это же идеально: два неумеющих танцора.

      – Простите, думаю, меня не отпустят. Мне уже пора, извините…и ещё раз спасибо, – я забежала в калитку, поспешно притворила её за собой и спряталась в тени кустов.

      Ваухан ещё с минуту постоял, глядя мне вслед, а потом развернулся и пошёл обратно в деревню.

      Сказать, что мне было стыдно за своё поведение, это ничего не сказать. Щеки горели так, что удивительно, как не вспыхнул соседний куст. Какой неблагодарной я, должно быть, выглядела! Самым горьким было то, что мне ужасно, нестерпимо хотелось ответить согласием. Напомнив себе, что я вовсе не собираюсь задерживаться в этих краях, а кровосмешение запрещено законом, я уныло двинулась по дорожке к дому.

      Я даже не успела поднять руку, как дверь сама распахнулась. На пороге стоял мистер Бернис: белые волосы развеваются от ветра, тусклые глаза смотрят сквозь меня.

      – Вы ведь не собирались беспокоить хозяев, возвещая весь замок о своём позднем возвращении?

      – Простите, меня задержали обстоятельства.

      – В следующий раз калитка будет заперта.

      Он отвернулся и направился в дом. Я поспешно юркнула следом и аккуратно притворила дверь.

      Глава 12

      Я думала, что хозяева уже давно отужинали, а потому удивилась, услышав в обеденной зале голоса, вернее голос. Дверь была приоткрыта. Леди Фабиана сидела спиной ко мне, а потому не могла меня видеть. Напротив неё на почтительном расстоянии застыл мистер Фарроуч, по обыкновению отставив увечную ногу. Кроме них двоих, там больше никого не было.

      – Как всегда, прикрываешь его? – холодный голос графини потёк по залу, и по моему телу побежали знакомые мурашки.

      Как это удобно: говоришь любые гадости, а все вокруг млеют от восторга.

      – Я не знаю, где он, миледи.

      Тут я сообразила, что речь о графе. Похоже, он до сих пор не вернулся.

      – Зато я знаю, – голос графини зазвенел от бешенства, – Веселится в городе, со своими шлюхами!

      Мистер Фарроуч промолчал, продолжая глядеть на леди Фабиану – лицо бледное, глаза ничего не выражают.

      – Скажи мне, – её голос вдруг сделался мягким и почти нежным, – ты ведь предан нашей семье?

      – Это так, миледи.

      – Значит, предан и мне?

      На лице камердинера, которое я четко видела, отразилось сначала упоение, а следом – мучительная борьба. Чары графини обволакивали разум ядовитым шлейфом, бороться было непросто, но всё же он пытался.

      – Да, миледи, – выдохнул он.

      – И готов доказать правдивость своих слов?

      – Готов…

      – Я тебе верю…

      На лице слуги отразилось едва сдерживаемое облегчение – как оказалось, преждевременно

      – …впрочем, последняя маленькая проверка.

      Мистер Фарроуч насторожился и пошевелил ногой – ему было неудобно так долго стоять в одном положении. Графиня резко поднялась со своего места,