Блад: глубина неба. Анастасия Орлова

не заставило его отказаться от преступного заработка, – доктор просто стал выпивать стаканчик виски перед тем, как спуститься в подвал, и пару стаканов после, перед сном. Вот и сейчас Блад застал его за тем, как седой цедил себе предпроцедурную порцию.

      – Мне не нравится, как ты стал на меня смотреть, мальчик, – не оборачиваясь на Шентэла, бросил Уайтхезен, – не дорос ещё, чтоб судить. Как бы и сам потом на моём месте не оказался!

      – Я бы на вашем месте не пил перед операцией, сэр, – тон Винтерсблада был так холоден, что его можно было добавить в докторский виски вместо льда.

      – Я сам разберусь, что и когда мне делать, щенок!

      – Если опять кого-то убьёте, о помощи больше не просите.

      Доктор снисходительно усмехнулся, поболтал в стакане напиток цвета тёмного янтаря.

      – Ты правда думаешь, что помогал в тот вечер мне? Не обольщайся, мальчик, я ничем тебе не обязан! Ты спасал свою шкуру, потому что на кону стояло твоё будущее. А мог бы похоронить девчонку. Мог бы пойти в полицейский участок и донести на меня. Мог бы вообще оставить её там, внизу, и не вмешиваться. Но ты этого не сделал. Ты выбрал то, что выбрал. Стал соучастником, но не ради меня, а ради собственной безопасности. Вот и всё.

      Если бы не звон льда о стенки стакана, то седой услышал бы, как скрипнули стиснутые зубы мальчишки. Доктор окинул взглядом напряжённую фигуру Шентэла, заметил, как под тонкой тканью рубашки взбугрились напряжённые мышцы, а на шее вздулись жилы.

      – Я ненавижу вас, сэр, – едва слышно, с усилием, вымолвил Блад.

      – Мне плевать, – Уайтхезен отсалютовал ему стаканом, – потому что я уверен: эти сильные чувства не помешают тебе выполнять наш уговор. Ты и дальше будешь помогать мне. Той ночью ты сделал окончательный выбор.

      Винтерсблад не мигая смотрел на доктора из-под сдвинутых бровей, и его серые глаза казались чёрными.

      – Хочешь, и тебе налью выпить? Помогает расслабиться, знаешь ли, – равнодушно предложил седой.

      ***

      В конце января Уайтхезена тайно вызвали на процедуру к дочери какого-то богатея, но домой доктор в этот день не вернулся. Не вернулся и на следующий. А вечером пришли полицейские.

      – Ты кто такой? Документы есть? – рявкнул один из них на открывшего двери Шентэла.

      – Я племянник доктора Уайтхезена, я здесь живу, – юноша показал выправленные доктором бумаги.

      – Сирота? Ещё родственники есть?

      – Нет, сэр, только дядя.

      – В тюрьме твой дядя, малец, – грубо бросил полицейский, – эй, сержант, отвезите мальчика в приют!

      Тёмно-синие стены

      Массивное трёхэтажное здание приюта притаилось за чёрным готическим забором, в тени громадных старых дубов. С дороги его нельзя было заметить, не приглядываясь. Оно походило на диковинного опасного зверя в зоосаде, который подобрался и нахохлился в глубине своей клетки, то ли поджидая добычу, то ли пытаясь согреться. Если долго стоять