Мальчик из леса. Харлан Кобен

воспитали Джеффри, Эрика и Дэвида, а через пятнадцать лет, когда сыновья выросли, Хестер с Айрой решили, что пора уезжать из Уэствилла. Оба любили свой дом у подножия гор Рамапо, но Айра его просто обожал, потому что, господи помоги, Айре нравилось бывать на свежем воздухе, ходить в походы, рыбачить – короче говоря, нравилось все, что не должно нравиться человеку по имени Айра Краймштейн. Но пришло время двигаться дальше. Местечки вроде Уэствилла отлично подходят для воспитания детей. Играешь свадьбу, уезжаешь из города, нянчишься с малышами, возишь их в футбольную секцию, в танцевальный кружок, переживаешь, когда они заканчивают очередной класс, а потом и школу, поступают в колледж, приезжают в гости, чтобы отоспаться, а потом не приезжают вовсе, а ты сидишь вдвоем с мужем, и оба вы понимаете: пора перевернуть эту страницу жизни, как и все остальные, оставить все в прошлом, продать дом другой молодой паре из города, пусть воспитывают своих малышей, а нам пора начинать с чистого листа.

      Когда становишься старше, в местечках вроде Уэствилла тебе делать нечего. И это вполне нормально.

      Сказано – сделано. Айра с Хестер подыскали отличную квартирку в Манхэттене, в Верхнем Вест-Сайде, на Риверсайд-драйв, с видом на Гудзон. Почти тридцать лет они ездили в город на том же поезде, на котором сегодня приехал Мэтью, разве что пересаживались тогда в Хобокене. Теперь же можно было проснуться и дойти до работы пешком или по-быстрому доехать на метро. Настоящий рай на старости лет.

      Хестер и Айра были в восторге от переезда в Нью-Йорк.

      Что же касается бревенчатого дома на Даунинг-лейн, в итоге они продали его своему сыну Дэвиду и его умнице Лейле, только что родившей мужу первенца, Мэтью. Хестер думала, что Дэвиду будет как-то странно жить в родительском доме, но сын заявил, что такое жилье идеально подходит для создания собственной семьи. Они с Лейлой сделали капитальный ремонт, наложили на дом собственную печать, и Хестер с Айрой, приезжая в гости, не узнавали своих комнат.

      Мэтью все еще смотрел в телефон. Хестер коснулась его колена. Он оторвался от экрана.

      – Ты в чем-то виноват? Что-то с ней сделал? – спросила Хестер.

      – С кем?

      – С Наоми.

      – Ничего я не сделал. – Он помотал головой. – В том-то и беда.

      Тим остановился у старого дома, на старой подъездной дорожке. Воспоминания нахлынули с удвоенной силой, встали во весь рост и пошли в атаку. Тим поставил машину на ручник, обернулся и взглянул на Хестер. Он работал у нее шофером почти двадцать лет, с тех пор как приехал в США из Балканского региона. Поэтому он все знал. Он посмотрел ей в глаза. Хестер едва заметно кивнула, показывая, что она в норме.

      Мэтью уже сказал Тиму «спасибо» и выбрался из машины. Хестер потянулась к дверной ручке, но Тим предупреждающе кашлянул. Хестер закатила глаза. Тим, здоровенный лось, выбрался из-за руля, вытянулся в струну и открыл пассажирскую дверцу. В этом жесте не было никакой необходимости, но если Хестер сама открывала дверцу, Тим делал оскорбленное лицо, а у Хестер и так что ни день, то битва, поэтому спасибо, не надо.

      – Не знаю, надолго ли, – сказала