Финли Донован избавляется от проблем. Эль Косимано

кажется, он стал тяжелее, – с трудом переводя дух, сказала Ника после третьей попытки сдвинуть его с места. Мои руки покраснели и вспотели от усилий. Волосы выбились из узла и прилипли к потной голове.

      – Как ты в одиночку затащила его в минивэн? – спросила она.

      – Заманила его, пообещав секс, – пропыхтела я. Ника скептически подняла бровь. Ясное дело, в образе убийцы-любительницы-в-легинсах я выглядела не лучшим образом. Я закатила глаза и, хмыхнув, добавила:

      – Он был под действием наркотиков, ясно?

      Ника фыркнула.

      Хотя, она была права. Должен был быть более легкий способ засунуть тело в багажник.

      – Возьми-ка скейтборд Делии, – сказала я, указав на ярко-розовую пластиковую доску, прислоненную к дальней стене. Хотя, более вероятно, это бурбон говорил за меня.

      Ника подкатила скейтборд к Харрису.

      – Ты взяла эту идею из своих книг?

      – Не совсем.

      Я точно знала, что видела такое в одной из серий мультсериала «Сид – маленький ученый». Но сейчас мне было все равно, лишь бы все сработало.

      На счет «три» мы погрузили Харриса на доску и покатили его к открытому багажнику.

      Используя бампер как рычаг, а голову Харриса как противовес, дюйм за дюймом, страшно ругаясь и проклиная все на свете, нам удалось запихнуть его внутрь. Когда все было готово, я прислонилась к заднему крылу «Хонды», обливаясь потом и испытывая странное чувство выполненного долга.

      Ника взяла розовый совок с верстака и кинула его сверху на тело.

      – Зачем совок? – спросила я, когда она захлопнула багажник.

      – Ну, надо же его чем-то закапывать. – Ника пожала плечами и села в машину.

      Глава 11

      «Когда мы сможем отправить ее обратно?» – по словам родителей, это был первый вопрос, который задала Джорджия в тот день, когда я родилась. Она никогда не просила сестренку, и в ее оправдание стоит добавить, что тогда ей было всего четыре года. Но этот вопрос определял наши отношения до тех пор, пока Джорджия не уехала из дома, поступив в полицейскую академию.

      В детстве я всегда была «плохишом» – единственным человеком в доме, на кого Джорджия всегда могла показать пальцем, если что-то шло не так. Но потом Джорджия стала полицейской, и неожиданно у нее будто закончились пальцы, чтобы показывать ими на меня. Теперь плохиши были повсюду, и по сравнению с ними я уже не была такой уж плохой.

      Но не в этот раз, когда я стояла у дверей квартиры старшей сестры, воняя водкой, потом и слюной Харриса Миклера, отчетливо сознавая, что его тело, возможно, уже медленно разлагается в багажнике машины Вероники. Я надеялась, что Джорджия, увидев меня, так обрадуется, что ничего не заметит.

      Она открыла дверь, Зак примостился у нее на плече.

      Передавая мне малыша, она замерла, как только я потянулась за ним. И сморщила нос.

      – Мне казалось, ты сказала, что будешь работать.

      Чертов полицейский нюх. Нос Джорджии вполне мог бы заменить алкотестер.

      – Я работала.

      Я потянулась