Последняя расхлябанность. Манифест дада и тридцать три уголовных рассказа. Вальтер Сернер

вопроса? Всё же нет. Два наручника.

      29° Хорошая сигарета очень даже не лишняя… Все симптомы угрызений совести (бим!), вины (бам!) – такие, как краска стыда, бледность, заикание, беспокойно бегающий взгляд, побуждение к речи о том, что выдаёт тебя с головой, и т. д., и прочая чушь, – случаются, когда впечатлительность (недостаточное владение высшим идиоматическим наречием) достигает очень высокого градуса лишь на основе этой впечатлительности, которую она так быстро предвосхищает до мгновенно узнаваемой возможности, что фактически не в силах больше защититься (или вовсе не хочет этого больше: с о с т о я н и е…)… Эта длинная словесная фигура ещё и плюёт походя вслед и без того уже полному банкроту психологии! («Соседка, Ваше преподобное колено!»)

      30° Почти все, кто очень нравится нам в молчании, вызывают отвращение, когда заговорят. Поэтому я ничего не делал в обществе (особенно в хорошем) чаще, чем с шумом обрушивал на всю шайку-лейку хвалебную аполлоническую песнь. (Большей частью для того, чтобы привлечь к себе внимание: вышеупомянутое отвращение быстро тонуло в блаженной волне польщённого тщеславия)… Кроме того: общение с гражданами – это, как ни крути, всего лишь бессмысленное напряжение. Всякое сближение – само по себе уже позорно (особенно плотоядное); всякая общительность – то же самое. Суть которой: почерпнуть себе на слух (тс-с, тс-с!) какие-то сведения и вычесать, как вшей, предубеждения и оговорки. О, что бы представлял собой приёмный холл Гранд-отеля без оговорок и предубеждений! Это было бы нечто ужасное! А что за оговорки и предубеждения без гула! Так себе, навязчивая идефикс. Несбыточно навязчивая (если угодно позабавиться)… (отвяжись!)… Кто и т е п е р ь всё ещё не понял Гайю Афранию, которая на форуме показала претору задницу, тот… ах, да что там: плевать с вывертом!

      31° It’s a long way to Tipperary. Ещё бы. Ведь так и задумано: психология – это гандикап. Всякое правило имеет свои исключения, без всяких сомнений. То есть правомерные исключения. Поэтому высшая осторожность: каждое правило устанавливать как исключение, ибо правило – это исключение. (Важное правило!)… Есть лишь относительные установления относительных причинных связей. Да и тех нет. Психиатр и следователь – это, по существу, несостоявшиеся билетёры (бродячего цирка), поскольку любое (о-ля-ля!) – психологическое суждение есть заказанная обсуждаемым работа, которая так редко нравится лишь потому, что задача была поставлена неточно: вследствие незнания обсуждаемым себя самого. Лучшие суждения оказываются заданными хуже всего, а худшие – заданными лучше всего. (Плоды без семечек – самые сладкие. О милые невостребованные мордочки!) Как оказалось: прямо-таки разительно различие суждений о (ха!) – плохих людях. (Суждения о хороших всегда верны.) Не требует доказательств: суждения интересуют плохих ребят лишь тогда, когда они их слышат; а вот пажей интересуют уже тогда, когда ещё даже ничего (цыц!) не было задано… Всякий совет в наши дни – прямо-таки гиблое дело; но, кстати, между прочим: принять плохие суждения о себе – самый честный способ улизнуть