Любовь и утраты. Сергей Кулешов

она умела просить об этом с таким выражением наивной хитрости на лице, что устоять просто невозможно. Когда выдавался вечер, свободный от неотложных дел, он стал брать билеты в консерваторию или в театр. Билеты брал на троих, тем самым как бы компенсируя доставленную Галине Матвеевне дочерью обиду. Это было правильное решение; он видел, как в такие дни Галина Матвеевна буквально расцветала, была весела, остроумна, подвижна, разговорчива, красива. Он представлял, какой она была прелестной женщиной ещё совсем недавно и как могли ею увлекаться мужчины. Напротив, Маше, как он скоро заметил, вылазки втроём не нравились, она всё время стремилась остаться с ним наедине. Приходилось как-то лавировать, сглаживать, что называется, острые углы.

8

      Тимофей всё чаще думал о Маше, стал раздражаться, когда дела службы подолгу не позволяли видеться с ней. Он всё ещё не решался дать определения своему чувству, не был готов назвать это чувство тем словом, которое раз и навсегда всё расставило бы на свои места, но уже знал: она ему нужна. Видеть и слышать её каждый день, прикасаться к ней – это были целомудренные прикосновения, без попыток возбудить в ней страсть, – говорить с ней, о чём угодно, лишь бы она была рядом и слушала его, стало для него потребностью ежедневной. Обстоятельства же складывались так, что желанные встречи были не так уж часты. В душе у Маши тоже шла внутренняя работа, она всё больше привязывалась к Тимофею и, даже зная, что он долго не показывается лишь потому, что его держит служба, всё-таки обижалась на его долгое отсутствие, скучала, расстраивалась, томилась ожиданием. Маша тоже не могла ещё словами определить свои чувства и отношение к Тимофею, просто ей хотелось всегда быть рядом с ним, делиться своими мыслями, рассказывать о том, где она была и что делала, слушать, что интересного произошло у него, когда он был не с ней, и это стало не только привычкой – необходимостью; когда он замолкал, думая о чём-то своём, ей хотелось слышать, о чём он думает. Ей нравилось, когда он прикасался к ней своими большими сильными руками, она любила прислониться к нему и, согревшись его теплом – последнее время она постоянно зябла, – слушать его. Так лава их чувств постепенно закипала для того, чтобы в назначенное судьбою время этот вулкан взорвался, и дай бог, чтобы в этот миг они нашли правильное решение, чтобы этот огонь не сжёг их.

      В растерянности пребывала лишь Галина Матвеевна. Он видела глазами стороннего, но заинтересованного человека: назревает то, что, по её мнению, потребует материнского вмешательства. Как бы ни нравился ей Тимофей, но женский опыт постоянно напоминал, что благодатные порывы любви слишком часто оборачиваются большими разочарованиями, если не трагедией, для таких юных созданий, как Маша. Мужское благородство зачастую быстро испаряется, когда наступает момент принять на себя ответственность. Даже большая разница в возрасте мало смущала её, с этим бы она смирилась, но она представить себе не могла, что будет с Машей, если всё окажется только