Перстень Лёвеншёльдов. Сельма Лагерлёф

и выскользнул во двор. Он незаметно вывел из конюшни Дон Жуана и запряг его в сани, собираясь уехать. В тот же миг из дома вышла Анна Шернхёк.

      – Я слышала, как ты уходил, – сказала она, – и тоже встала. Я готова ехать с тобой.

      Подойдя к Анне, он взял ее за руку.

      – Неужто ты все еще не поняла? Этому быть не суждено. Это не угодно Господу. Выслушай меня и попытайся понять! Я был здесь днем и видел, как они горюют из-за твоей неверности. Я поехал в Борг, чтобы привести тебя обратно к Фердинанду. Но я всегда был негодяем и никогда не смогу измениться. Я предал его, оставив тебя для себя самого. Здесь в доме есть одна старая женщина, которая думает, что я еще могу стать человеком. Ее я тоже предал. А другая старая бедная женщина в этом доме готова голодать и холодать, только бы умереть среди друзей. Однако же я готов был позволить злому Синтраму отобрать у них дом. Ты прекрасна, Анна, а грех – сладок. Йёсту Берлинга так легко ввергнуть в искушение! О как же я несчастен! Я знаю, как они любят свой дом! И все же я совсем недавно готов был обречь их на разорение. Я все позабыл ради тебя, ты была столь пленительна в своей любви. Но теперь, Анна, теперь, после того как я видел их радость, я не смогу оставить тебя себе, я этого не желаю. Ты – та, которая должна была сделать из меня человека, но я не смею оставить тебя для себя. О моя любимая! Всевышний на небесах играет нами. Мы подвластны Его воле. Пришло время склониться под Его карающей десницей. Скажи, что с этого дня ты будешь нести свой крест! Все в этом доме надеются на тебя. Скажи, что останешься с ними и будешь им поддержкой и опорой! Если ты любишь меня, если хочешь облегчить мое горе, обещай мне это! Любимая моя, столь ли велико твое сердце, что сможет одержать победу над самим собой и улыбаться при этом?

      Она с восторгом приняла его слова и дала обет самоотречения.

      – Я сделаю все, что ты пожелаешь, пожертвую собой и буду при этом улыбаться.

      – И не станешь ненавидеть моих бедных друзей?

      Она печально улыбнулась.

      – Пока я люблю тебя, я буду любить их.

      – Только теперь я понимаю, что ты за женщина. Как тяжко мне уезжать от тебя!

      – Прощай, Йёста! Поезжай с богом! Моя любовь не ввергнет тебя больше в искушение.

      Она повернулась, чтобы войти в дом. Он последовал за ней.

      – Ты скоро забудешь меня?

      – Поезжай же, Йёста! Ведь мы всего-навсего слабые люди.

      Он бросился в сани, но тут она вернулась.

      – А ты не думаешь о волках?

      – Думаю, но они уже сделали свое дело. Этой ночью я им больше не нужен.

      Он еще раз простер к ней руки, но Дон Жуан нетерпеливо рванулся вперед. Йёста не взял в руки вожжи. Сидя спиной к лошади, он смотрел на Бергу. Потом, уткнувшись лицом в спинку саней, он отчаянно зарыдал.

      «Счастье было в моих руках, а я сам прогнал его. Сам прогнал его. Почему я не сохранил его!»

      Ах, Йёста Берлинг, Йёста Берлинг, самый сильный и самый слабый из людей!

      Глава пятая

      La cachucha

      О боевой конь, боевой конь! Ты, что стоишь ныне стреноженный на пашне,