конечно обрадовался постоплате, потому что предоплату он точно бы не делал. И дело не в том, что у него были проблемы с деньгами; скажем так, он был на «вы», но все-таки с маленькой буквы, с финансовыми возможностями. Герман в последние годы зарабатывал очень даже неплохо, но чувствовал, что это больше удачное стечение обстоятельств, нежели его врожденная способность. А вот во врожденной способности как раз больше проглядывалась сложность с финансами, переданные генами от простых работящих родителей. И эти изначально сложные отношения с денежной массой, Герман аргументировал своим происхождением. Происхождение во времени и пространстве. Время для всех было одно – восьмидесятые, это было поколение Y, которое по английскому произношению превращается в Поколение «Why?». Но вот пространство у всех было разное. И если на Западе Поколение Why означало «Why Not?», то в, пока еще, Советском союзе, оно означало «Why Me?». И этих «Почему?» было несметное количество, равное количеству думающих людей 80-х. Перестройка, реформы, гласность, дефицит, джинсы, кино, развал и так далее – это всё застали ранние «игреки» в беспамятном детстве, но это всё и создало неуловимый паттерн смуты и неуверенности. Это уже поздние «игреки», реальные миллениалы, родившиеся после девяностого года, стали взрослой беззаботной веселой богатой детворой, а у настоящих «Y» появилось очень много вопросов, и их уже даже можно было задавать, да вот только ответов не было, а скорее всего не существовало. Особенно на такой немаловажный вопрос про финансы. И тут у Германа эта гипотеза набирала совсем новый философский виток. Ответ, как заработать эти самые финансы, конечно, можно было найти, изрядно покопавшись, ну или если повезет со случаем, как у Германа. Ответа не было на вопрос «Зачем?». Зачем ему деньги? «Дачка, тачка и собачка» своей навязчивой тупостью никак Германа не прельщали, а особых извращений и фетишей у него не было, ради которых можно было хорошенько заработать.
Герман теоретически мог заработать достаточно нетрудно на любой курорт мира, но не хотелось напрягаться и отвлекаться от своего течения жизни, да и в Крыму Герману нравилось, чей бы он там ни был. Крым казался и чувствовался этакой своеобразной парфюмерной смесью советской романтики, бьющей себя в грудь юности, одновременного постоянного поиска всех себя в настоящем и размеренной уверенной лености. Вот и экскурсия эта подтверждение последних определений.
А что бы там, на этой странной экскурсии, ни было, Герман уже был доволен: ранним утром в горах очень красиво, а он все не мог себя заставить встать пораньше, так что в любом случае хотя бы насладится вдоволь этой утренней местностью перед скорым окончанием своего отпуска. Но надежда на экскурсию оставалась, и конечно Герман уверен был, что Будды там и в помине не будет, а все равно найдется что-то действительно захватывающее дух его затвора.
3
Да, можно сказать, что Герман был очередным, не побоимся, ставшим уже ругательным, слова, фотографом, коих
