Это он знал совершенно точно. Так что им мешало? И еще Матвей… К «тайной канцелярии» было не подступиться. Если кто‑нибудь попадал в их руки, то надежды увидеть или даже узнать, что стало с этим человеком, не было. Он сжал губы, на скулах невольно задвигались желваки, и в глазах заплясал ледяной огонь. Никто не знал, что они с Матвеем друзья… больше, чем друзья, больше чем братья… Матвей был вторым, кто выжил тогда… Он вздрогнул от удара памяти. Сейчас надо решить питерский вопрос, и если окажется, что кто‑то или даже все из этой «канцелярии» виновны в исчезновении Мотьки… они пожалеют, что родились на свет… даже если в этом замешан САМ… им ничего не поможет, их никто не спасет. А потом он возьмет под опеку сына Матвея, Матвея-младшего, и его мать. И невольно порадовался, что у него самого личная жизнь «почасовая». Блондинки и брюнетки, шатенки и рыжие, известные, с неприступным видом мелькающие почти на всех телеканалах, и не очень, стройные и пухленькие – всякие. И при этом ни забот, ни обязательств – только «цена вопроса». И это его устраивало. Прошлое возвращалось к нему только во сне, настоящее было выверено до минуты, а вот будущее – здесь возможны варианты. Вот это‑то ему и не нравилось. Когда «возможны варианты», то может произойти и такое, о чем меньше всего думаешь, а неожиданностей он не любил. В граде Петровом его ждали неотложные и весьма серьезные дела. Казалось, все проще простого. Адрес известен, фотографии во всех ракурсах, все данные вплоть до количества зубных пломб… и ничего. Ее нигде не могут найти. Может, у нее новый любовник и она сменила гнездо? Даже если она спряталась в аду, он знал, что все равно ее найдет, только на это понадобится больше времени. За окном замелькали знакомые пригороды. Поездка подходила к концу, и он с облегчением вздохнул.
***
Работа в родильном доме, состояние хронического экстрима быстро научили ее использовать для отдыха каждую свободную минуту. Закрыла глаза в Москве, открыла в Питере. Результат такого отдыха: затекла спина, шея, плечи и ноги. Казалось, что комфортно себя чувствуют только нос и уши. Ко всему, еще и настроение – в душе занозой засела появившаяся еще до сна какая‑то пакостная тревожинка.
«Все хорошо. Сегодня все идет просто замечательно, – произнесла про себя с максимально возможной уверенностью Катерина, одновременно потянувшись так, что от раздавшегося хруста в спине едва не заложило уши. – А до завтра еще дожить нужно, хотя завтра суббота, и, соответственно, тоже ничего плохого случиться не может, потому что выходной. К тому же у меня все просто замечательно: и дома, и на работе. Ну и что мне еще надо? – спросила она сама себя. – Конечно, еще много и много чего надо, но основная база все же есть, а остальное (надо обязательно верить в лучшее!) приложится». Вся эта мантра для поднятия духа звучала, несмотря на приложенные старания, как‑то неубедительно,
