Кожа и чешуя. С чего начинается Деликатес. Мария Волощук Махоша

взял – пусть насытится, если сытый взял – пусть подавится!

      В муниципалитете оказалось прохладно и мух надоедливых мало. К стене холодной прислонилась, пока очереди своей дожидалась. Хорошо!

      – Мира и жизни вам, – обратилась Баба к неприветливой с виду бабе в окошке, когда подошла её очередь говорить. – Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать. И мзду в казну не платила, пока там ходила. Мне куда с этими вопросами?

      – Про розыск – к законникам, про налоги – к налоговикам, – бросила та в ответ, как бросают голодному подгнившую кость, со снисхождением.

      – Где таких отыскать?

      – Законники на Главной площади, у самой арены, большой красный дом. Налоговики сразу рядом с ними, большой чёрный дом.

      Пошла туда, куда послали.

      – Мира и жизни вам, – сказала Баба законнику в окне красного дома, когда пришла её очередь говорить. – Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать.

      Законник поднял на неё усталый взгляд, видавший столько баб, мужиков и разных других тварей с их историями, что ничему уже не мог ни удивляться, ни огорчаться, ни радоваться.

      – Номер?

      – Баба номер БО4479 1230 760871, – и показала ему наколку с номером, спрятанную под мышкой.

      – Ждите у отдела потерянных баб.

       Пошла туда, куда послали.

      У отдела потерянных баб оказалось на удивление много народу, в основном мужики. Неужели драконы так часто баб воруют?

      – У вас дракон бабу украл? – спросила она у одного из них.

      – Чур тебя! – воскликнул мужик в ответ. – Мужик увёл, как у всех! А дракона, который бабу украл, скоро казнят. Неделя ему осталась.

      – Как казнят? – воскликнула Баба.

      – Как обычно, на арене прилюдно голову отрубят. Ты что, с луны свалилась? По всему городу плакаты висят: «Только раз, только своими глазами – преступная голова дракона, сожравшая бабу, будет отрублена!» Все на него, злодея преступного, рецидивиста прокля́того, смотреть ходят, банками в него кидать и плеваться. Он в клетке у арены сидит.

      – Можно и так сказать, с луны, – озадачилась Баба. – А вы тут долго ответа ждёте?

      – Нет, второй день всего. Мало сейчас потерянных баб. Жарища. Не сезон.

      – Тогда я за вами буду. Отойду пока. Но вы меня не забудьте, хорошо? – попросила Баба.

      – Иди, не забуду, ты странная, запоминающаяся, – отпустил её мужик.

      Чуть не бежала Баба на площадь, там протискивалась сквозь толпу, работая локтями. Может быть, это всё же не он? Он ведь её не сожрал! От клетки людей отделяли натянутые по периметру заградительные верёвки, за которые заступать запрещалось, о чём кричали большими буквами надписи на табличках. От них до дракона было далеко: ни докинуть, ни доплюнуть. Перед клеткой высилась и смердела мусорная гора из всего, что люди в дракона бросали, выражая праведный гнев. Сам он забился к дальней стене клетки, лишь очертания видны, не поймёшь, он ли? Баба покричала, но в шуме толпы голос её не прозвучал. Тогда, недолго думая,