Улей. Семья Паскуаля Дуарте. Камило Хосе Села

ты хочешь, Пабло. Главное, чтобы мы сидели совсем-совсем рядышком.

      Таксист явился. После войны они почти все почему-то перестали носить фуражки.

      – Такси ждет, сеньор.

      – Благодарю. Пошли, малышка?

      Пабло подает Лаурите пальто. Они садятся в машину, Лаурита шепчет:

      – Вот жулье! Ты только взгляни, когда будем проезжать мимо фонаря: у него на счетчике уже шесть песет.

      На углу улицы О’Донелла Мартин сталкивается с Пако.

      В тот миг, когда до его слуха доносится «Привет!», он думает:

      «Да, Байрон прав: если у меня будет сын, я для него выберу профессию самую прозаическую – либо адвокат, либо морской разбойник».

      Пако кладет ему руку на плечо.

      – Ишь ты, даже запыхался. Почему меня не подождал?

      У Мартина вид лунатика, он как будто бредит.

      – Еще немного, и я бы его убил! Вот свинья!

      – Кто?

      – Да тот, хозяин бара.

      – Хозяин бара? Бедняга он! Что он тебе сделал?

      – Стал напоминать о деньгах. Он отлично знает, когда у меня есть деньги, я всегда плачу!

      – Ну, дорогой мой, ему, видно, приспичило!

      – Да, чтоб налог платить. Все они хороши.

      Мартин опускает глаза и тихо говорит:

      – Меня сегодня из одного кафе взашей вытолкали.

      – Что, побили?

      – Нет, не побили, но близко к тому. Ах, Пако, я уже сыт по горло!

      – Ладно, не расстраивайся, береги нервы. Куда идешь?

      – Спать.

      – Это самое лучшее. Хочешь, завтра встретимся?

      – Как хочешь. Передашь через Фило, где ты будешь. Я к ней загляну.

      – Ладно.

      – Вот книга, которую ты просил. А писчей бумаги принес?

      – Нет, не удалось достать. Может, завтра раздобуду.

      Сеньорита Эльвира ворочается в постели, она расстроена – можно подумать, что ей не спится после чересчур роскошного ужина. Но нет, ей вспомнилось детство и позорный столб в Вильялоне – это воспоминание иногда мучает ее. Чтобы от него отделаться, сеньорита Эльвира принимается читать «Верую», пока не заснет; бывают ночи, когда это воспоминание так неотвязно, что приходится повторять «Верую» по сто пятьдесят – двести раз.

      Мартин ночует у своего друга Пабло Алонсо на тахте в гардеробной. У него есть ключ от квартиры, и в уплату за гостеприимство он должен выполнять всего три условия: никогда не просить денег, никого не приводить в квартиру и уходить в полдесятого утра до одиннадцати вечера. Случай болезни не предусмотрен.

      Утром, уходя из квартиры Алонсо, Мартин отправляется на почтамт или в Испанский банк – там тепло, можно писать стихи, делая вид, будто заполняешь телеграфные бланки или приходо-расходные квитанции.

      Когда Алонсо дает Мартину пиджак поприличней – а он перестает их носить почти новыми, – Мартин Марко осмеливается сунуться в холл ресторана «Палас» в послеобеденные часы. Не то чтобы его привлекала роскошь, отнюдь, просто он стремится изучать разные сферы общества.

      «Как-никак жизненный опыт», – думает