Всё может быть. Валерий Железнов

промокшие, устало направились в лагерь. Проходя мимо моего укрытия, громко обсуждали неудавшуюся парусную прогулку, не стесняясь в выражениях.

      – Хорошо хоть «караси» не видят, твою мать! – бросил Арнольд Михайлович.

      – Дааа, уж… – с ухмылкой протянул «папа Юра», – вот позорище-то! Рифы надо было сразу брать.

      – Учитель хренов! Всю жизнь на флоте, а парусом управлять так и не научился, ети его в душу!

      – Так и я на парусе с курсантов не ходил.

      – Прогулялись!… – заключил Арнольд Михайлович и смачно добавил пару нелитературных выражений.

      Последний гешефт

      Восемнадцатого августа сорок первого, при поддержке пехоты, румыны бросили на Одессу свою 1-ю танковую дивизию, намереваясь прорвать оборону стальным клином, как это сделали немцы десять дней назад, выйдя к побережью Чёрного моря в районе Очакова. Но румыны не немцы. От Карпово и до самого Хаджибейского лимана держали оборону всего два стрелковых полка, а на стыке их позиций стояли ополченцы районной обороны.

      – Попить бы, Беня.

      – Семён Аркадич, ви же образованный человек, ви же инженер, таки нельзя вам пить.

      – Да я знаю. Когда осколок в животе, какое питьё, только шутить и остаётся.

      – Или! А, воды всё равно нет. Давайте-ка я вам мешка под голову подкладу, щёб удобнеѐ было̀.

      – Может, у кого осталось? Сами бы попили. Ишь, как жарит!

      – А у кого? Никого вже кроме нас не осталось. Ни воды, ни патронов, ни хлопцев. Я тут имел поползать по окопчикам пока ви отдыхали, так ничего не нашёл, а щё и осталось, взрывами позасыпало. Всё наши хлопцы в румынов выпустили, вот только одна эта фрукта и есть. Противотанковая.

      – Распорядитесь ей, Беня, правильно.

      – Семён Аркадич, Семён Аркадич, не делайте мне обидно. Нет такой вещи, на которой бы одеский еврей не сделал гешефта. И поверьте, Беня Гельцерович с Молдаванки, старый контрабандист, и уж он-то знает в этом толк. И я таки продам эту последнюю гранату так, щё у Антонеску денег не хватит за расплатиться. И если они себе там думают, щё они быстро будут в Одесе, таки они глубоко ошибаются. Это мы скоро будем в Бухаресте.

      – Так вы конрабандист, Беня?

      – А щё? Очень уважаемая профессия. Правда, немножко можно сесть, но вполне себе прилично.

      – И с румынами дело имели?

      – Были у меня в Констанце два компаньона, деловые люди. А щё? Мы имели честный гешефт, и делали друг другу приятное. Им эта война, как моей Циле коровий хвост. Так ведь вылез этот падлюка-Гитлер и всё испортил.

      – Штоб ему жилось, как мне сейчас!

      – Или! И щёб маму его… я очень извиняюсь, выпали все зубы, и остался один для боли.

      – А вы зачем в отряд пошли? У вас же грыжа.

      – Семён Аркадич, вы сами с откуда?

      – С Перѐсыпи, коренной.

      – Одесит, значит? Так я вас умоляю, зачем вы говорите мне обидное? Я тоже одесит. И мне