Танго с призраком. Орильеро. Галина Дмитриевна Гончарова

ли ты в Творца, чадо?

      – Безусловно.

      – Творишь ли молитву ежедневно, с благодарностью…

      – Нет, отче. Я верую, но молюсь редко.

      – Не страдаешь ли ты грехом уныния, чадо?

      – Регулярно, – призналась Антония. – Как мама умерла, так все и стало плохо… и сделать ничего нельзя. Когда такое случается, а папа начал словно нарочно убивать себя… мне было очень плохо.

      – Обычно мы спрашиваем про ереси, про леность в молитве, про любовь к земному более, чем к небесному, чадо. Но здесь и сейчас спрашивать об этом бессмысленно. Это я рассказываю тебе на будущее.

      – Благодарю вас, отче.

      – Лассара всегда были верны короне. И церковь никогда не имела к ним претензий. Мне бы хотелось, чтобы так и оставалось впредь.

      – Мне бы тоже, отче.

      – Тогда продолжим. Допускала ли ты грех человекоугодия? Льстила, преклонялась, лгала, подличала, пресмыкалась перед человеком…

      Антония задумалась.

      – Наверное, нет. Вежливо себя вела. Старалась хотя бы. Пыталась не раздражать тетю и дядю, это верно. Но не пресмыкалась… хотя со стороны виднее.

      – Я спрошу об этом у твоей тети. Любишь ли ты Творца превыше всего? Благодарна ли ты ему?

      – Не знаю… любовь – это сложно. Отец из любви разрушил и себя, и мою жизнь… я не уверена, что хочу такую любовь.

      – Творец никогда тебя не предаст, чадо.

      Но и не поможет.

      Слова так и повисли в воздухе, но вслух сказаны не были. Вместо этого Антония вздохнула.

      – Грешна, отче.

      – Понимаю… и не стану спрашивать о грехе неблагодарности Творцу. Не впадаешь ли ты в грех гордости или честолюбия?

      – Было бы чем гордиться, отче, – горестно откликнулась Антония. – Выжить бы…

      – Роптала ли ты на Творца в тяжкие минуты?

      – Грешна, отче.

      – Совершала ли ты грех клятвопреступления?

      – Нет, отче. Такого точно не было. Я вообще никому не клялась и слова не давала.

      – Уважаешь ли ты Храм, его святыни, праздники?

      – Отче, сложно уважать или не уважать то, чего нет в твоей жизни. Как-то не получается у нас с Храмом…

      – Понятно… тогда это пропустим. Не согрешила ли темными чарами?

      – Вообще ни разу не пробовала, – призналась Антония. – То есть пробовала, не получилось, но это давно еще было, ну и бросила это дело. Наверное, у меня дар непроявленный, как у мамы. Ты тоже Лассара, но магией вообще не владела.

      – Понятно… ты никого не убивала, чадо?

      – Животных… живя в деревне, иначе не получится.

      – Это не в счет. Но не людей.

      – Нет! Отче, вы что?!

      – Это вопрос, Антония. И не все на него так отвечают, как можешь ответить ты. Уж поверь.

      – Простите, отче. Я не сообразила.

      – Ничего страшного, так бывает. Помогаешь ли ты своим близким, участвуешь ли в их жизни…

      – У меня нет близких. Отца похоронили.

      – Не стремилась ли ты оборвать свою жизнь?

      – Нет. Жить хочется.

      – Не согрешила ли ты блудом? Плотской грязью?

      – Я