Стоунхендж. Юрий Никитин

геральдика, – пробурчал Томас. – Врет и не поплевывает. Ладно… Баба с воза – потехе час.

      Калика покосился удивленно:

      – Это ты к чему?

      – А так. Нравится мне русская народная мудрость!

      Глава 6

      Женщина держалась на летящем ковре без страха, правда, на самой середине, плотно зажмурив глаза и вцепившись в ковер так, что побелели костяшки пальцев.

      – Неужели удалось ускользнуть? – сказала она неверяще.

      Голос ее был низкий, чуть хрипловатый. Томас похлопал ее по плечу, она наконец решилась приподняться на локте и открыть глаза. Странно лиловые глаза смотрели ясно, это было единственно ясное на ее перепачканном сажей и пеплом лице. Разорванный сарафан обнажал ослепительно белую кожу, но руки до плеч были коричневые от солнца. Скулы ее были гордо приподняты, нечеловечески лиловые глаза смотрели прямо. В них таился страх, но женщина с каждым мгновением загоняла его все глубже.

      – Кто ты? – спросил Томас строго. – Почему в такой стране, что уже приняла благодатный свет христианства, имя у тебя не христианское?

      Ковер качнуло на воздушном ухабе. Женщина осторожно вытянула шею, посмотрела вниз. Ее щеки побледнели, но взор не отвела. Томас начал смотреть на женщину новыми глазами. Когда он впервые поднялся на такую высоту, его кости тряслись так, что стук был слышен за Рипейскими горами, а кровь превратилась в мелкие льдинки и шуршала в жилах, как будто раки терлись панцирями, выбираясь из корзины.

      Она бросила на него взгляд искоса:

      – Так отец нарек… Но потом проезжал черный человек, он что-то пел на чужом языке и махал крестом. Нам сказали, что теперь мы крещеные.

      Томас шумно выдохнул воздух. Все-таки легче. Двое язычников на одном ковре было бы многовато, а так они двое против одного. Правда, упорного в своем безверии как медведь в родной берлоге.

      – А как тебя назвали в новой вере?

      – Не знаю, – ответила она просто. – Больше мы того человека не видели.

      Олег хохотнул:

      – Хороша твоя вера… Держись крепче!

      Их подбросило, затем ковер накренился и понесся, как санки с крутой горки. Ветер засвистел в ушах, Томас сжал в кулаках мохнатую складку с такой силой, что потом все умельцы мира не разгладят. Хотел сказать женщине, чтобы сделала то же самое, но она уже сама вцепилась, как клещ. На этот раз побледнела, лиловые глаза расширились.

      – Ничего, – утешил он неуверенно, – все равно теперь ты спасена. От половцев.

      Олег услышал, крикнул сквозь свист ветра:

      – Конечно! Брякнуться всего с пары верст!.. Сэр Томас, ты расскажи, как летел вверх тормашками с башни Давида… Сажен сто, поди, была в высоту? А ты, никак, в полном рыцарском доспехе?

      Женщина обратила к рыцарю неверящие глаза. Томас отмахнулся, едва не сорвался с ковра.

      – Ну, было, упал. Я ж говорил, мне повезло. Я успел взобраться только на первую ступеньку…

      Ковер опустился до белого слоя облаков. Врезался под углом. Холодный туман забивал дыхание. Ковер скоро