Стоунхендж. Юрий Никитин

за освобождение Гроба Спасителя. Спутник мой тоже одной ногой в истинной вере, хотя и всячески отрицает. На прекрасной леди, что согласилась почтить нас своим присутствием… на некоторое время, хоть и нет креста, но, судя по ее дивной красе, она не может не быть истинной христианкой…

      «Как чешет, как чешет, – подумал Олег невольно. – Гибкая вера! С большим основанием эту женщину можно счесть орудием дьявола. За то же самое».

      – Как вы вошли? – потребовал старик снова.

      Вид у него был злой и растерянный. Томас поклонился еще учтивее, снова избегая прямого ответа:

      – Дивно и светло зреть произрастающую мудрость среди дикости и невежества, что ломится сейчас внизу в двери… Мы здесь только проходом, по дороге забежали, просим приютить бедную женщину! На ее глазах горел ее дом и гибла родня. Наверняка это была родня, такие же оборванные и грязные. Она нуждается в защите.

      Старик отшатнулся:

      – Женщина? В моем доме? Чтобы я сам, своими руками рушил защиту? Вы уйдете, как и пришли, вместе.

      Томас сказал осторожно:

      – Мы прошли долгий путь, но впереди еще дольше…

      Старик прервал:

      – Погоди. Сейчас посмотрим. Кому ведомо прошлое, тот знает и будущее.

      «Дурак, – подумал Олег беззлобно. – Еще у самого подножия мудрости, даже не лизнул ступеньку, а такие высокопарные речи. Один дурак изрек, сто других повторяют. Мир меняется, в прошлом не было ни таких религий, ни таких передвижений племен и народов. Так что старые решения непригодны. Знание прошлого не дает познать будущее, скорее мешает…»

      Старик провел ладонью по зеркалу, будто смахивал пыль. В черноте заблистали звезды, затем полыхнуло зарево пожара, а блики на саблях рассыпались, как вылетающие из костра искры. Выметнулся храпящий конь, на нем огромная железная фигура рубила направо и налево длинным, как оглобля, мечом. Люди падали, разбегались с воплями, уползали.

      Томас всхрапнул от удовольствия, притопнул и гордо оглянулся на женщину. А в зеркале шла рубка, мелькали люди, затем сэр Томас с гордым и решительным лицом красиво пронесся из горящего города, унося на крупе спасенную женщину. Калика как-то малозаметно потревожил пчел, оказался у ворот башни, те отворились от слабого толчка.

      Старик напряженно и подслеповато всматривался, почти водил носом по ровной поверхности зеркала. Отпрянул, подозрительно уставился на Олега:

      – Как отворил?

      – Не заперто было, – ответил Олег как можно будничнее. – Разве мы бы зашли? Вежеству с детства учат.

      Старик подозрительно всматривался в равнодушное лицо калики. Остался ли удовлетворен осмотром или нет, но снизу стук стал намного громче, отвлек. А Томас прислушался, изрек уверенно:

      – Похоже, дверь высадили… Или ты не запер?

      – На два запора, – заверил Олег. Усмехнулся: – Тоже с детства учат.

      Томас медленно потащил из ножен свой великолепный меч. Олег ожидающе смотрел на старика. Тот подпрыгнул:

      – Дверь? Там заклятия!..

      – Вряд ли сэр