Каракурт. Денис Александрович Игумнов

немного обидевшись, разрешил Сыромятников.

      – Герман, вы меня слышите?

      Шавыков ничего не ответил, но повернул лицо на звук её голоса. Лицо бледное, запотевшее, как внутренняя поверхность котла с кипящей водой, выражало непритворную муку.

      – Постарайтесь сосредоточиться. Что произошло?

      – Меня хотят отдать им на опыты, – разлепив сухие воспалённые губы прошептал Герман.

      – Кому им? Кого вы имеете в виду?

      – Военные меня хотят забрать.

      – Ну с чего это вы взяли? Никто вас никуда не собирается забирать.

      – Осталось два месяца и за мной приедут. Я это точно знаю.

      С каждым произнесённым им словом ему становилось хуже. Голос звучал всё глуше, а кожа приобретала зеленоватый оттенок. Заметив, что дальнейшие расспросы могут нанести вред пациенту, Ольга решила прекратить разговор:

      – Хорошо. Успокойтесь. Отдохнёте, придёте в норму, и мы всё обсудим.

      Ольга вышла в коридор, за ней вышел и жук Сыромятников; санитар запер изолятор.

      – Он не так уж и не прав, – произнёс Жук в спину уходящей Ольге.

      Она развернулась всем телом словно робот и, подумав, что ослышалась, переспросила:

      – Что?

      – Я говорю, что Герман возможно не так уж и не прав, как вы думаете. Видите ли, в одном важном аспекте его бред тесно переплёлся с реальностью.

      – Вы о чём?

      – Пообщайтесь лучше с Даком, думаю, он всё объяснит.

      Сыромятников кивнул и двинулся по коридору в сторону столовой. Ольга, немного постояв на месте, решила идти к заведующему за объяснениями, всё равно Дак просил посетить его кабинет после изолятора.

      Вкратце объяснив суть произошедшего Даку, она попросила ей разъяснить, что имел в виду Сыромятников.

      – Ничего такого особенного не происходит. Во всяком случае, ничего такого, что вы могли себе вообразить.

      – И всё же мне хотелось бы знать подробности.

      – Подробности знать совершенно не обязательно. Это скучно. Суть происходящего, если это вообще можно назвать происходящим, заключается в том, что примерно раз в восемь месяцев к нам приезжают военные и по ордеру, выписанному в министерстве обороны и завизированному в нашем министерстве и министерстве юстиции, забирают пациента.

      – Как?

      – Да ничего удивительного в этом нет. И уж, конечно, никаких опытов над ними военные не проводят, как вы себе, я вижу, успели вообразить. Военные в основном забирают, так сказать, своих. Свихнувшихся ветеранов боевых действий, заболевших душой солдат-дезертиров, военных преступников. Есть там у них такое внутреннее распоряжении, чтобы всех своих лечили в военных госпиталях. Действуют их врачи по аналогии с военной полицией, судами и тому подобными структурами. Армия – это же особый мир, государство в государстве. Так что вашему Шавыкову ничего не угрожает, ничего. Скорее уж через два месяца заберут Страхова. Он, как никак, служил. Обладает необычными способностями, потенциально может знать какие-то военные секреты. Я всё доходчиво объяснил?

      – Да, –