Лунный князь. Беглец. Виктор Харп

деревьев, выругался:

      – Gr'rakhr! Легки на помине! – метнувшись к столбу, перерезал поводья мелькнувшим в руке кинжалом. – На коня, принц! В лес!

      Не рассуждая, я вскочил в седло и оглянулся лишь тогда, когда ветки уже хлестали по лицу.

      Над верхушками мелькнула тень, слишком большая даже для орла.

      – Ложись! – свистящим шепотом приказал рыцарь.

      Интересно, как? На полном скаку?

      Но вопросы задавать бессмысленно, и, рискуя сломать шею, я натянул поводья, подняв коня на дыбы, и кубарем скатился в толстый слой мха. Перепуганный конь помчался дальше, разорвав тишину возмущенным ржаньем. С неба ему ответил яростный клекот.

      Мох перед глазами зашевелился. Он пополз! Влажные пласты мгновенно закрыли предплечья, взобрались на ноги. Я чувствовал, как погружаюсь, словно в трясину. Он резкого запаха, ударившего в нос, закружилась голова.

      «Да он же меня сожрет, этот мох!» – понял я, когда оголенную кожу рук начало жечь, как кислотой.

      Я оглянулся, привстав. Мох недовольно чавкнул.

      Ринхорт сидел неподалеку, шагах в пяти, прислонившись спиной к стволу и запрокинув голову к небу.

      В просвете над верхушками снова мелькнула крылатая тень, и, резко вскинув руку, рыцарь метнул меч. Раздался крик боли, треск веток от падающего тела. Ринхорт перехватил вернувшийся к нему меч, с которого веером падали красные капли, побежал к месту падения врага.

      – Поднимайся, Райтэ, пока тебя не съели!

      То ложись, то вставай, – проворчал я, выдирая из мха покрасневшие и нестерпимо зудевшие конечности. Кожа порыжела и покрылась язвами.

      «Как в Линнерилле!» – мелькнуло воспоминание, заставившее содрогнуться: перед глазами вспыхнули световые змеи, из клубка которых я когда-то отчаянно вырывался, оставляя клочки кожи. М-да. Может, потеря памяти о том мире – несказанное благо?

      – Разведчик. Других пока не видно, – сказал Ринхорт, когда я подошел к распростертому на земле окровавленному телу с человеческими очертаниями, рваными пестрыми крыльями и орлиной головой с мощным клювом. Крылья торчали под неестественным углом, и по ним уже карабкался хищный мох.

      Опустившись на колени и положив ладонь на когтистую руку умирающего, я прошептал слово освобождения. Но ничего не почувствовал, никакого огненного эха, ни содрогания. Заклинание не действовало, как не работало оно, когда я пытался освободить друзей Ринхорта по несчастью – Луффа и Сингил.

      Я покачал головой и отошел. Существо застонало, открыло затянутые пленкой круглые глаза. Рыцарь, поняв, что у меня ничего не получилось, вздохнул и приставил меч к горлу поверженного.

      – Ты один, дарэйли Орлин, или нам еще гостей ждать?

      – Один. Рад тебя видеть, Ринхорт, – с трудом ответил клокочущий голос.

      – Я тоже несказанно рад, особенно, обстоятельствам нашей встречи, – мрачно ответил рыцарь. – Где твой жрец?

      – Еще далеко… в обход Плеши идет.

      Взгляд янтарных птичьих глаз потускнел, а через миг изломанное тело скрутила судорога,