Маша. Максим Лазарев

его с фотографией, которой их снабдили. «Чёрт его знает, какую там фотку им сунули. Может, такую, где мне лет двадцать…» – Максим потёр рукой трехдневную щетину и привычно закурил, облокотившись на открытую дверь «Жигулей».

      Через минуту одновременно распахнулись все двери, и из мерседеса бодро вылезли пять человек. Все как на подбор крепкие, широкоплечие мужики с фигурами борцов. У троих лица украшали густые иссиня чёрные бороды, а у того, кого Максим сразу определил как главного, борода была какого-то странного рыже-палевого цвета. Из-под каракулевой невысокой папахи смотрели умные цепкие глаза. На груди полувоенного то ли френча «а-ля Соловьев», то ли какого-то национального костюма ярким пятном красовались в несколько рядов орденские колодки, а над ними светился большой, увесистый серебряный жетон с арабскими надписями. Последним вылез пятый член чеченской команды – пожилой, с красивой седой бородой и в главном украшении любого правоверного – кипельно-белой, режущей взгляд своей чистотой чалме, повязанной поверх редкого седого каракуля папахи. «Прямо Хаджи Мурат восстал из гроба…» – подумал Максим про себя и выбросил сигарету.

      Чеченцы подошли группой. И, как подобает очень опытным воинам, встали полукругом. Тот, которого Максим определил главным, изучающим взглядом всверлился в глаза Максиму и медленно, но очень чётко произнёс:

      – Джамбулат Магаев. Полковник специального батальона «Восток», – и так же не отрывая взгляда протянул руку.

      – Здравствуйте, полковник. Здравствуйте, господа офицеры. Салам, уважаемый! – Максим подчёркнуто уважительно кивнул старику в чалме. – Меня зовут Максим Викторович. Подполковник ФСБ. Я думаю, вы знаете, что на меня возложено общее руководство операцией. Но я знаю, какие задачи поставлены конкретно перед вами, и не собираюсь вникать во всё то, что вы приготовили для этого. Единственное, хочу вам напомнить, что эти люди уже два часа как наш народ. И жить теперь нам вместе долго. Я уверен, что вы найдёте слова, которые дойдут до сердец этих людей. Всё, о чём я настоятельно прошу, – это, во-первых, не демонстрировать свою обособленность от всей группы. Второе – работать в контакте со всей группой. И третье – докладывать по ходу действия операции, если что-то пойдёт вдруг не так, и, естественно, по её итогам. Это понятно?

      – Нэт вопросов, подполковник. Тут всэ взрослые. Всо понятно. Всё будэт хорошо. Когда начинаем? – чеченский полковник впервые улыбнулся, видно, пропитываясь уважением и принимая Максима за равного себе. Тут же заулыбались и все остальные.

      – Раз вопросов нет, то тогда выдвигаемся чуть вперёд. Там чёрный «паджеро» должен быть. Там оперативники. Выслушаем доклад об обстановке в посёлке. Затем ждём военных и проводим общее собрание группы. Там я озвучу главное. Это вопрос, который не снимает вашего, полковник, задания, но делает его несколько сложнее. Чтобы не повторять по три раза, я объясню это сразу всей группе. Ещё есть вопросы?

      – Нэт. Поехали, подполковник?

      – Поехали.