Забытый брак. Екатерина Серебрякова

опробовать первоклассных скакунов.

      – Давно занимаешься этим?

      – С ранних лет. Мама настояла на занятиях, когда мне было пять. Сев на лошадь первый раз, слезть я уже не мог. Возможно, ты поймешь меня.

      Ипподромом называлось большое белое здание высотой в два этажа. Снизу находились конюшни, из которых доносилось громкое ржание, а сверху, наверное, комнаты отдыха.

      Забором была обнесена большая территория для скачек. Кода мы подошли ближе, туда вышел мужчина с черным как смоль скакуном.

      Он легко вскочил на него, конь поднялся на дыбы и резко поскакал вперед, поднимая клубы песчаной пыли.

      Я закашлялась, когда они долетели до нас, и Арсений галантно предложил поменяться местами, чтобы он мог прикрывать меня от песчаной бури.

      – Внутри есть небольшой спа-комплекс: баня, бассейны, импровизированный бар и хороший ресторан. Можем пообедать, если не возражаешь.

      – С удовольствием, – ответила я, натянуто улыбаясь. Надеюсь, что по счетам заплатит Арсений, иначе от вида цен в заведении свиная рулька во мне перевернется.

      В здании играла приятная музыка, что-то из Моцарта. У бара в плетеных креслах сидели двое мужчин в белых костюмах, что-то обсуждали и неспешно потягивали алкоголь из стаканов.

      Мимо нас проходили работники. Все они приветствовали Арсения, вежливо желали хорошего дня и удалялись.

      – Здесь мило, – заключила я, осматривая стенд с наградами и кубками, полученными на скачках.

      – Да, уютно. Но я больше люблю проводить время с лошадьми. Идем, покажу Шарлотту. Это моя лошадь.

      – Ну… Хорошо, – платье и каблуки вряд ли подходили для посещения конюшни, но Арсений этого будто не заметил. Он подал мне руку и кивнул на ближайшую к нам дверь.

      Пройдя по коридору несколько метров, мы свернули направо и оказались у входа в загон.

      Терминами я оперировала не слишком-то умело, но почему-то представляла себе конюшню несколько иначе.

      Для меня это была ферма с зловонными запахами, диким ржанием и грязными животными, вечно жующими траву.

      Однако…

      Готова поспорить, что в этом месте пахло лавандой, а шкурки животных лоснились как мои волосы после ухода.

      – У большинства членов клуба есть свои лошади. Их покупают за огромные деньги, долго обкатывают. Кто-то ради собственного удовольствия, кто-то ради участия в скачках.

      – А ты участвуешь? – с интересом спросила я, засматриваясь на разномастных скакунов.

      – Нет. Мне просто нравится заниматься верховой ездой. В этом нет спортивного интереса.

      В конюшне было несколько десятков лошадей. Какие-то покрупнее, какие-то поизящнее. Я не могла выбрать, какая нравится мне больше.

      Только когда Арсений остановился я поняла, что влюбилась. Это было то самое цунами, накрывшее меня с головой, захлестнувшее буквально молниеносно.

      Перед нами стояла красавица-лошадь оттенка топленого молока, с рыжей длинной гривой, заплетенной в косу и голубыми как два сапфира глазами.

      В ней было что-то королевское, величественная грация и добрый