Косиног. История о колдовстве. Бром

к Уоллесу, просить о прощении.

      Дождь хлынул в полную силу. Застегнув плащи на все пуговицы, проповедники направились к воротам деревни.

      Оставшись одна у обочины, Абита опустила взгляд к земле, на глазах раскисающей под струями ливня, и покачала головой. Вся тяжесть только что сделанного навалилась на плечи, в сердце вцепился страх.

      «Что ты творишь, Аби? Отчего собственное упрямство вечно берет над тобою верх?»

      Взглянув в сторону кладбища, вспомнив о незатейливом гробе с одеждой Эдварда внутри, она почувствовала себя одинокой, как никогда в жизни.

      Глава третья

      Вопли.

      Языки пламени, лижущие ночное небо. Хижины, охваченные огнем. Люди, с искаженными ужасом лицами бегущие врассыпную, куда глаза глядят. Мертвые тела, множество мертвых тел – без рук, без ног, животы вспороты, головы размозжены. Ноздри щекочет запах крови, мешающийся с едким дымом, а крики… крики, похоже, не смолкнут вовек.

      Зверь поднял веки.

      – Наконец-то, Отец! Ты пробудился!

      Зверь застонал. Перед ним стоял невероятно исхудавший опоссум с лицом человеческого ребенка – по всему судя, мальчишки. В самой середине его черных глазок светлячками мерцали крохотные, с булавочное острие, огоньки.

      – Ты кто таков? – спросил зверь.

      – Он пробудился! – крикнул опоссум.

      Отзвуки его крика взлетели ввысь, отраженные стенками ямы.

      В подземелье беззвучно впорхнул, опустился на камень огромный ворон, а следом за ним появилась рыба. Парящая по-над полом, рыба лениво помахивала хвостом, словно одолевая небыстрое, плавное речное течение. Их лица тоже оказались детскими, тела отливали небесной лазурью; лапы ворону заменяли ладони на манер человеческих.

      – Вставай, Отец, – провозгласил опоссум. – Время кровь проливать!

      – Вы кто такие?

      – Неужто ты позабыл нас?

      Зверь неуверенно пожал плечами, чем не на шутку встревожил опоссума.

      – Ты знал нас долгое-долгое время. Постарайся же, вспомни. Это невероятно важно.

      Стараясь вспомнить хоть что-нибудь, зверь напряг память, однако в голове не нашлось ничего, кроме мутных клубящихся теней да гулкого эха.

      Опоссум крепко ухватил зверя за руку.

      – Закрой глаза. Узри нас!

      Послушно закрыв глаза, зверь ощутил биение крови в жилах опоссума. Сердца их застучали в едином ритме, и перед мысленным взором зверя мало-помалу начали возникать туманные образы. Со временем образы обрели четкость, и зверь сумел разглядеть их – сотни проказливых мелких зверьков, совсем таких же, как эта троица, с пением, с воем, с диким азартом на детских личиках бегущих по лесу. Но, стоило ему приглядеться, постараться увидеть еще что-нибудь, видение подернулось рябью, ускользнуло, обернулось ничем.

      С досадой крякнув, зверь покачал головой и снова открыл глаза.

      Мелкие твари встревоженно переглянулись.

      – Ничего, – успокоил его опоссум, – все это к тебе вскоре вернется,