Косиног. История о колдовстве. Бром

Быть может, найдутся другие способы…

      Однако Уоллес не унимался.

      – Правду сказал судья: вы за деревьями леса не видите!

      Преподобный Картер неспешно сощурился.

      – Судья? Какой судья? Уж не мировой ли судья Уотсон? Ты обсуждал это дело с ним?

      – Да, обсуждал, и… и вот, поглядите. Он велел передать это вам.

      Достав из кармана сложенный вчетверо лист пергамента, Уоллес ткнул письмом в сторону преподобного Картера, точно ножом.

      Его преподобие принял письмо, развернул его, пробежался взглядом по строкам, поджал губы и вдруг, смяв пергамент в комок, швырнул его наземь.

      – Этот… человек, – негромко, с заметной дрожью в голосе заговорил преподобный Картер, но тут же сдвинул брови, окаменел лицом точно так же, как в те минуты, когда вел речь о самом Сатане. – Мировому судье Уотсону по душе гнуть слово Божие в любую угодную ему сторону. Здесь его власть не стоит ломаного гроша. Наш приговор остается прежним.

      Услышав сие заявление, преподобные Коллинз со Смитом заметно встревожились.

      – Но, ваше преподобие, – начал было преподобный Смит, – быть может, нам стоит обсудить это дело…

      – Я сказал: наш приговор остается прежним.

      Уоллес невольно разинул рот.

      – Что… какое вы имеете право?! Кем вы себя возомни…

      – Из-за людей наподобие мирового судьи Уотсона, из-за людей, нестойких в вопросах нравственности, я и оставил Хартфорд многие годы назад. И влияния ему подобных здесь, в Саттоне, не допущу. Не допущу! Мой приговор остается прежним. Ты все понял?

      – Я… я… я отказываюсь вас понимать! Вы представляете, что со мной делаете? Представляете? – Уоллес едва не сорвался на крик. – Это же против всякого здравого смысла! Судья непременно услышит об этом, и…

      – Довольно! – загремел преподобный Картер. – Возьми себя в руки, Уоллес Уильямс! Немедля!

      Уоллес зажмурился, скривил губы.

      – Таков закон согласно нашей хартии, таков закон согласно заветам Господа, – объявил преподобный Картер. – Не хочешь ли ты сказать, что разбираешься в сих вопросах лучше совета общины?

      Уоллес открыл было рот, собираясь что-то сказать, но подходящих к случаю слов подыскать не сумел и ожег испепеляющим взглядом Абиту.

      – Завтра приеду на ферму, там и поговорим обо всем этом подробнее.

      Абита, не дрогнув, выдержала его взгляд.

      – Мне с тобой говорить больше не о чем, – в полный голос, твердо, словно сержант, командующий солдатами, отвечала она. – Слушай, Уоллес Уильямс, слушай внимательно. Держись от меня подальше.

      Твердость ее поразила всех четверых, но Уоллеса потрясла до глубины души. Лицо его исказилось в жуткой гримасе.

      – Ну нет! С меня довольно! Такой наглости, да еще от женщины, я не потерплю ни за что! – прорычал он, схватив Абиту за руку, сомкнув широкую, мозолистую ладонь на ее тонком предплечье, будто клыкастую пасть. – Ты у меня сейчас же отправишься к шерифу, а уж он позаботится, чтоб тебя как следует высекли да подержали