Как взрыв сверхновой. Эмиль Вейцман

подношениями гимназическим учителям и тяжелой папиной рукой, поднаторевшей в разделке свиных и говяжьих туш.

      Шпуньке-фатер знал не только про существование запятой в немецком языке. Он давно уразумел, что двадцатое столетие – это век техники, в частности, авиации. Поэтому Шпуньке-сын окончил авиастроительный факультет политехнического института. В институте Шпуньке-младший учился довольно сносно. И тут папашина рука сыграла не последнюю роль – ведь только от нее, в конце концов, зависело, получит ли Шпуньке-сын деньги на карманные расходы или же не получит.

      После окончания политехнического института Шпуньке-младший поступил на работу в фирму «Мессершмидт». Но вот беда – конструктор из Германа Шпуньке получился никудышный. И этой беде помочь папина рука уже не могла. Но Герман выкрутился и тут – он пошел по партийной линии. Прошло несколько лет, и с ним произошла чудесная метаморфоза: из никудышного конструктора получился весьма дельный партийный функционер, которого на фирме в глаза и за глаза именовали в шутку «Партайгеноссе Б».

      Шпуньке был на хорошем счету у крайсляйтера; о нем знал сам гауляйтер!

      Отто фон Белов нравился ортсляйтеру Шпуньке. Симпатии нациста были обусловлены несколькими причинами. Во-первых, фон Белов был аристократом, а сынок мясника еще в гимназических стенах привык испытывать глубочайшее почтение к дворянству, особенно титулованному. Это ничего, что Шпуньке-папа мог купить некоторых аристократов словно неразделанную тушу, то есть со всеми потрохами. Во-вторых, ортсляйтер Шпуньке довольно регулярно одалживал у фон Белова деньги. Шпуньке их вечно не хватало из-за девочек. В-третьих, молодой граф был бесспорно талантливым конструктором. И наконец, в-четвертых, высокий, голубоглазый и несколько сентиментальный граф Отто нравился почти всем людям, с которыми его сталкивала жизнь. Шпуньке-младший не понимал только двух вещей: почему до сих пор фон Белов не женат и почему не подает заявления в партию.

      Относительно женитьбы Шпуньке никогда не разговаривал с фон Беловым. Это ортсляйтера не касалось. Зато относительно вступления в партию разговоров хватало. Во время подобных бесед молодой аристократ с наивным видом смотрел в небольшие, но довольно умные глаза мясникова сынка и отвечал по обыкновению:

      – Герр Шпуньке! Я чувствую, что еще не дорос до идеалов национал-социализма.

      Несколько дней назад в ответ на подобную сентенцию графа ортсляйтер сказал с досадой:

      – Я бы посоветовал вам поторопиться, Ваше Сиятельство!

      – С ростом?

      – Нет, с подачей заявления. Ибо ваш служебный рост может оказаться в прямой зависимости от членства в НСП.

      Фон Белов в сотый раз пообещал подумать.

      Очередной разговор ортсляйтера с фон Беловым состоялся на следующий день после явления графу доктора филологии и искусствоведения. Сидя возле «кульмана», титулованный авиаконструктор изо всех сил пытался работать, но дело вперед почти не продвигалось. Отто