Меря. Владимир Черепкин

Позднее к ней присоединился ещё один очень авторитетный лингвист А. М. Шилов.

      Всем этим учёным и их плодотворной деятельности мы в первую очередь и обязаны сведениями о мерянской культуре, речь о которой пойдёт в следующих главах.

      Поселения, связанные с мерей

      Солнце светит золотое

      Блещут озера струи…

      Здесь величие былое

      Словно дышит в забытьи.

      Ф. Тютчев.

      Всё первое, остаётся в памяти, как правило, прочней и полней обычного. Вот и первый мой теплоход, и первый мой судовой рейс и особенно начало его я вспоминаю всегда в самых, почти точных, подробностях.

      Шли первые дни июня, и пух тополей плыл лёгкой позёмкой по ленинградскому асфальту. Пух ложился мне на фуражку, белым кружевом стелился на фланельку и гюйс, цеплялся за материю брюк.

      Торопливо стряхивая его одной рукой, а другой – схватив чемодан, я вбежал в раскрывший гремучие двери автобус и плюхнулся на свободное поблизости место.

      – Не на 151-й Волго-Балт? – спросил, оглядев меня с сиденья напротив, рослый черноусый парень в белом плаще.

      – Да! – удивился я.

      – Я оттуда, ждём мы рулевого-моториста, сказали, что практиканта с училища пришлют…

      Мы вышли у  Александро- Невской Лавры, познакомились.

      Мой неожиданный попутчик и будущий коллега – Альгирдас (он был литовцем) повёл меня к причалу, блестевшей уже неподалеку, Невы.

      Под берегом открылись, стоявшие рядами, суда.

      – Альгирдас, к нам курсант? – крикнул, перегнувшись за леер мостика, со стоявшего ближним корпусом теплохода, в форменной кремовой рубашке полноватый человек.

      – Да, – откликнулся мой спутник, добавив тихо в мою сторону, – капитан.

      – Хорошо! – улыбнулся капитан, – уважаю курсантов, поднимайтесь оба сюда.

      Мы поднялись в судовую рубку…

      Сияние капитанского лица слегка поблёкло, когда он узнал, что это первая моя штатная практика и в транзитных рейсах я ещё не бывал.

      – Ладно, – сказал он после паузы, – рулевого-моториста мне всё равно надо, научишься. Ты вот что, – повернулся он к Альгирдасу, – веди его к старпому, пусть устраивается – и, хлопнув меня по плечу, подтолкнул к двери…

      Наутро, после вечерних любований, играющими в иллюминаторах, береговыми огнями и почти бессонной с непривычки ночи от дрожи переборок и шума моторов, спешащего в рейс теплохода, я стоял на руле, получая навыки судоводительского дела.

      Судно резало штевнем, играющую светлым серебром, водную рябь. Перед глазами в ширь и даль, распахивало просторы Ладожское озеро.

      Я, начинающей уже привыкать к ответственному делу, рукой нажимал на румпельный рычаг, полным вниманием старался опередить неожиданные перемещения компасной