Лучшие люди города. Катерина Кожевина

пятого размера почти вывалилась из декольте с пышным жабо. Рядом на коленках ползала ее заместитель, она же племянница, и обмахивала тетку кокошником. Пока ждали врачей, решили высвободить ценное руководство из тесной одежды. Лена попыталась расстегнуть платье, но «собачка» почему-то не двигалась. Наконец молния сдалась. Оказалось, что под платьем Эмилия Петровна обмотана для стройности какой-то силиконовой пленкой. Пришлось разрезать смертоносный кокон столовым ножом.

      В самый разгар вечера, уже после того, как Эмилию Петровну увезли на скорой, Корольков решил переместиться из своего уютного зала с депутатами и менеджерами к остальным подчиненным. Он поправил ордена, встряхнул эполеты, взял шампанское, Ирину Шу и двинул в соседний холл. Госпожа Шу выглядела сногсшибательно. На ней было обтягивающее боди, расшитое стразами, сапоги-ботфорты, а сверху накинут полупрозрачный халат из органзы. Высокую прическу довершала миниатюрная шапка Мономаха.

      Один из лучших работников Ханты-Мансийского завода даже присвистнул:

      – Жень, ты посмотри, какая Чио-Чио-сан идет!

      А вот Корольков, который сновал между столиками и чокался со всеми по очереди, делегатам не понравился. Они не признали в ряженом Николае собственного начальника.

      – Это что за пидорок с усами к нашим бабам клеится?!

      – Так это ж, сука, царь! Николай, н-на!

      – Ну-ка, отошел отсюда, фраер. Сейчас мы устроим тебе взятие Зимнего.

      И трое крепких мужиков подошли вплотную к царю, отгородив его от столика с бухгалтерами. Один из рабочих попытался приобнять Ирину Шу.

      – Это что за цирк? Вы кто вообще такие? – Корольков пришел в бешенство.

      – Красные комиссары, н-на! – С этими словами самый высокий из троицы зарядил Королькову в челюсть.

      Ирина Шу завизжала, зазевавшийся охранник рванул от дверей и скрутил пролетариат. Злой Корольков, вытирая кровь салфеткой, удалился с поля битвы. В зале продолжала играть музыка, но все внезапно замолчали. Веселье дало трещину.

      Лена присела за бухгалтерский столик, налила себе Hennessy и хлопнула рюмку до дна.

      Глава 3

      Корпоратив завершился в ночь с пятницы на субботу. Выходные Лена провела скверно. Ощущение нависшей гильотины мешало нормально спать, есть, читать. Она отменила все встречи и просто слонялась по квартире в пижаме, с грязной головой. Лена ненавидела, когда что-то двигалось не по плану. Она не боялась наказания. Тяготило то, что ее образ безупречного организатора трещал по швам, как брюки на начальнике хозотдела, когда он остервенело крутил фуэте. И теперь презирала свое отражение в зеркале.

      В понедельник она с трудом вытащила себя из дома и всю дорогу мечтала стать невидимой. Кажется, даже дворники и сонные смотрители эскалаторных будок сверлили в ней дыры: «Ты облажалась, Лена». Это был не первый кризисный момент в ее карьере.

      Пару лет назад Лена предложила Королькову выступить на крупном молодежном фестивале, чтобы влить в компанию