Холодный огонь. Александра Торн

стукнул кулаком по столу и сорвал с кресла сюртук.

      – Финнел!

      Дежурный галопом пронесся по коридору.

      – Сэр?!

      – Я – в дом Маккарти. Найди среди пропавших всех фармацевтов, аптекарей и их помощников. Пусть Риган сличит описания с нашей последней неопознанной жертвой. И досье на Маккарти ко мне, все, что найдете. Живо!

      – Думаете, она замешана? – тихо спросил консультант.

      Бреннон покачал головой.

      – Не уверен. Но нелегальные аборты – это всегда крики, кровь и… отходы, – глуше добавил комиссар.

      Ему доводилось брать с поличным тех, кто делал подпольные аборты, – и это были те редкие воспоминания, от которых Натан иногда просыпался в холодном поту.

      – Аборт – это штука, которую сложно сделать незаметно. По меньшей мере, женщина будет кричать.

      Лонгсдейл изучающе оглядел миссис Хьюз. Забившись в угол, она судорожно прижимала к себе детей; правда, на всю ораву ее рук не хватило, только на двоих. Остальные семеро сбились в кучку за спиной матери. Худая, замученная жизнью женщина, отметил комиссар. Она часто смаргивала слезы, губы у нее слабо дрожали; еще немного дожать и…

      – Тут не аборт, что-то другое, – прошептал консультант. – Нет следов.

      – Чего?

      – Запаха.

      – Кровь давно смыли.

      – Не кровь. Такие места пахнут смертью.

      – А тут вам не пахнет, – буркнул Бреннон и покосился на Здоровяка.

      Пес, едва переступив порог дома, принял деятельное участие в обыске – уткнул нос в пол и стал вынюхивать. Полицейские почтительно не мешали. Собака методично обошла комнату и остановилась перед миссис Хьюз. Женщина сильнее прижала к себе детей. Здоровяк понюхал пол у ее ног и потянулся носом к подолу.

      – Уберите его! – взвизгнула миссис Хьюз.

      – В чем дело? – поинтересовался Бреннон. – Боитесь собачек? Или пол недотерли после аборта?

      – Господи, о чем вы говорите?!

      – Мы проведем опрос соседей. Они-то расскажут, как часто сюда приходили незнакомые женщины. И уж не сомневайтесь, все ужасы распишут в красках.

      – Боже мой, да какие женщины? Какие ужасы? О чем вы?!

      На щеках женщины проступили красные пятна. Один из младших детей зашмыгал носом и заревел.

      – О воплях, – невозмутимо продолжал комиссар, не сводя с нее тяжелого взгляда. – Об окровавленных тряпках. Об отходах, в конце концов. Где вы их закапывали, кстати?

      Миссис Хьюз побелела и привалилась к стене: ноги уже ее не держали.

      – Н-неправда, – пролепетала она.

      – Сэр, – в комнату заглянул полицейский, – прислали досье на Маккарти.

      Комиссар взял неожиданно увесистую папку, и она раскрылась сама там, где была вложена еще одна папка, потоньше. Бреннон прочел название и поднял глаза на супругу пристава Хьюза.

      – Ваш домовладелец, мэм, двадцать восемь лет проработал врачом в муниципальной больнице для бедных. Думаю, он знал, с какой стороны засовывать щипцы.

      Лонгсдейл выхватил у комиссара