Счастье, утраченное навсегда. Рассказы. Анатолий Мусатов

я не плох.

      Пряным духом стелется

      По лугам трава.

      Пьяным вихрем веется

      Буйна голова.

      В сердце разыгрался пыл,

      Жар души полет…

      Оттого, что сладок был

      Поцелуя мед…

      – Ну, что? Не понравилось? – почему-то шепотом спросил Василий. Таня молчала, и только ее глаза странно блестели, словно светились в полумраке. Василий выдохнул и пробормотал:

      – Наверно, я никогда не стану поэтом…

      Договорить он не успел. Таня, изогнувшись тонкой тростинкой, прижалась губами к его губам. Охнув, Василий сжал руками ее плечи. Кружилась голова и кровь стучала в висках тяжким молотом, но оторваться от сладких девичьих губ у него не доставало сил. Он только почувствовал, как Таня, упершись ему в грудь, оттолкнула от себя:

      – Дурной, я задохнулась совсем! Ты меня задушил бы сейчас!

      Василий, шально поводя глазами, мотнул головой:

      – Не, это я… от неожиданности! Прости, я не хотел…

      – Хороша твоя неожиданность! – хмыкнула девушка. – Хотел не хотел, а плечи болят, будто в стенку торкнулась.

      Василий поник головой и вздохнул:

      – Ну, теперь тебе стихи и даром не нужны… А я хотел еще почитать, может эти тебе понравятся.

      – Васенька, да ты что, откуда ты взял, что мне не понравились твои стихи? Такие душевные, прям по сердцу прошлись. Читай, дурачок, еще. Ты настоящий поэт, такие стихи я только в книжках читала.

      – Ну, ладно. Только ты не бросайся на меня больше. Я за себя не ручаюсь. Вдруг и вправду что выйдет!

      – Я те выйду! Читай! – сердито прикрикнула Таня.

      Закрыв глаза, Василий чуть помедлил, как будто собираясь с духом. Но тут же тихо и строго начал:

      Я горю, как свеча,

      В урагане любви,

      Но об этом тебя

      Хоть моли не моли.

      Ты на все отвечала

      Презрительным «Нет».

      И как нож ты вонзала

      Холодный ответ.

      Падал ниц до земли

      Сколько раз пред тобой,

      Только думы мои

      Выше неба порой.

      Среди звезд, что горят,

      Есть две милых звезды,

      То очей твоих взгляд,

      Свет ночей череды.

      Я ловлю этот свет

      И в душе сохраню,

      Жажду слышать в ответ,

      Как признанье: «Люблю…».

      Проснулся Василий от шума. Мельканье сапог и фигур людей в предрассветной мгле скользили мимо его сознания. Что-то, какое-то шевеление рядом привлекло его взгляд. Он увидел на плащ-палатке, которой был прикрыт лапник, сидящего около лица мышонка. Тот грыз галетные крошки и бусинками глаз смотрел на Василия. На его мордочке смешно двигались тоненькие прозрачные ниточки усиков. Мышонок по-деловому сгрызал крошку за крошкой, и его нисколько не беспокоило дыхание лежащего рядом человека. Василий не мигая смотрел на это крошечное создание, которому война не война, а прикорм выпал, и в этом было его счастье. Может быть, он никогда и не услышит ни разрывов, ни выстрелов. Эта маленькая жизнь даже и не подозревает о страстях, бушующих над