Ночная прогулка. Василий Васильевич Пряхин

вкусно. Доставай вилки, тарелки, кружки. И садись. Ща попробуешь. Пальчики оближешь, епта.

      – Другого я и не жду, па.

      Суп с квашеной капустой, тушеная в сметане куриная печень с отварным рисом, жареный хлеб на сковороде под хмельное пиво – удовольствие для гурмана. Антон уплетал за обе щеки. Геннадий Петрович был не только кудесником в сталеплавильном деле, но и еще и поваренном. По сути, только он и готовил дома, работа по железнодорожному графику обязывала. Мама Антона, Антонина Игоревна, при жизни работала педиатром на две ставки, с понедельника по пятницу, приходила домой поздним вечером, уставшая, с красными от напряжения глазами, валилась с ног. Она вставала за плиту только в двух случаях, когда отец болел (что редкость) или был в затяжном запое (что было не редкостью).

      – Вкусно. – Антон добивал себе кипяточку. Отец закурил. За столом. После смерти матери он устанавливал правила. – Спасибо, я нажрался.

      – Свиньи жрут.

      – Я специально так сказать, если что.

      – Знаю, паршивец.

      – Спасибо, па.

      – На здоровье. Как собеседование? Заявление написал?

      – Да.

      Геннадий Петрович просиял в улыбке. По–отечески похлопал по плечу.

      – Начальник визу поставил?

      – Я уже отнес заявление в заводоуправление.

      – Тогда можешь расслабиться.

      – А служба безопасности?

      – Не думай об этих козлах. У меня в бригаде каждый второй с синевой на теле. Ничего. Пропускают. Работают. И ты будешь работать.

      – Нет у меня такой уверенности, па, после стольких отказов.

      – Тебе не отказывали.

      – Мне недавно предложили работать уборщиком производственных помещений. За копейки. Это равносильно отказу.

      – Я говорил тебе, можно три месяца и уборщиком поработать. Главное залезть. А там – разберешься. Не послушал.

      – Мне хватило за других убирать дерьмо.

      – Выражения выбирай, – осадил Геннадий Петрович сына, – я тебе не друг.

      – Извини.

      – Когда позвонят?

      – В течение трех дней.

      – Ясно. Хорошая новость. Хорошая. Я посуду мыть, у тебя какие планы?

      – В гараж к дядьке. Потом хочу в кино сходить.

      – С Вовкой?

      – Нет. Один.

      – А куда Вовка пропал?

      – Был у него две недели назад. Попили чаю на кухне. Шепотом. Семья. Работа, ипотека. Матриархат, короче.

      – Епта, мужики пошли. Ну, молодежь. Сколько детей?

      – Один ребенок. Девочка. Его копия. Глаза такие же голубые, как магниты. Красивая. Но мне не дали поводиться. Его жена была не рада мне. Глаза выдали ее.

      – Ничего, успокоится.

      – Наверное. Хочешь, пойдем со мной?

      Отец засмеялся.

      – Не шути так. Никогда не ходил туда. И не пойду. А вот если бы мама была сейчас жива–здорова, она попросилась бы с тобой. Она любила кино.

      – Надела бы лучшее платье. Вообще, выглядела бы сногсшибательно.

      – Ох, и не говори, сынок.

      На этом разговор был закончен. Отец и сын погрузились в дорогие и в тоже время