Моя тюрчанка. Степан Станиславович Сказин

верим подлому мошеннику и не купимся ни на какие уловки; в этом случае Бахрому остается «всего лишь» та нехилая пачка денег, которую мы выложили в офисе. Но нельзя ли с голой овцы срезать еще и кожу?.. И это – вариант «б», к которому и подводил нас тонкой игрой на наших нервах «доктор Менгеле». Измученные длительным молчанием Бахрома, потерявшие надежду подыскать для моей девочки хоть какую-то работу, мы тепленькой добычей отдадимся в холодные руки господина Мансурова, как только тот вновь объявится со словами: «У меня для вас кое-что есть». Из страха, что Бахром снова пропадет на долгие дни со связи, мы уцепимся за любое, даже самое невыгодное предложение.

      Вроде бы все шло к варианту «б». Покорные, как крысы звуку волшебной дудочки, мы приехали в гипермаркет к Анфисе Васильевне. Но когда рекрутерша с рыбьими глазами стала точно шкуру с нас сдирать – с восхитительной наглостью перечисляя, сколько мы должны заплатить за «то» и за «это», – Ширин взорвалась от возмущения. Запуская смятую бумажку в бесстыжую физиономию подельницы афериста Мансурова – моя девочка как бы мстила за всех ограбленных гастарбайтеров.

      Переваривая винегрет своих мыслей, я глядел на милую Она сидела с хмурым личиком, на которое точно набежали тучи, и смотрела куда-то в пространство. Напряженное молчание между нами затягивалось. А ведь нам было, о чем поговорить.

      Плохо ли, хорошо ли, но история с Бахромом и Анфисой Васильевной закончена. Мы больше не будем ждать звонков от уродца Мансурова. Можно смело блокировать его телефонный номер. Но у моей красавицы так и нет работы. Январь перевалил за половину. А в феврале у нас будет не больше двух недель на то, чтобы моя девочка трудоустроилась. Четырнадцатого февраля виза уже не будет действовать.

      – Поехали в полицию, – вдруг сказала моя девочка.

      Я аж вскинулся от неожиданности:

      – В полицию?..

      – Да. В полицию, – настойчиво повторила Ширин. – Ты уплатил Бахрому почти половину своей пенсии. А разве это наперсточник нашел мне работу?.. Нет!.. Он заставил нас впустую скататься на Лиственную улицу. А потом привел к стерве Анфисе, которая охотно запустила руку к нам в карман, чтобы присвоить нашу последнюю копеечку. Нас обворовали и унизили – ты понимаешь?.. Я не могу это так оставить.

      Слушая мою милую, я нервно сглатывал слюну. Меня трясло. Я забыл о том, что, когда моя девочка болела, я сам повторял, что нужно заявить на Бахрома. Но неудачное собеседование у Анфисы Васильевны сломало мою волю. Оказалось: я привык, что мы получаем от судьбы пинки и удары. И я даже не в силах поднять руки, чтобы защититься. Полиция?.. У меня ни на грамм не было веры, что жандармы нам помогут. В лучшем случае, нам просто рассмеются в лицо. А в худшем – еще и сделают виноватыми. Обвинят в клевете на честного предпринимателя Бахрома Исламовича, например. Здравый смысл и шестое чувство мне подсказывали: коррумпированная расейская полиция скорее впряжется за финансового воротилу, чем за парочку обиженных бедняков.

      Мы