Дожить до завтра. Марина Серова

Одиннадцатый расскажешь.

      – Да че там рассказывать? За руку его поймали вчера… он у Степы деньги стянул.

      – Это я знаю. Но как это вы его до такого состояния додумались отделать? Пьяные, что ли, были?

      – Ну.

      – Да тебя ж напоить – не меньше литра надо!

      – Полтора, – хмыкнул Щукин: этим он явно гордился.

      – Сколько ж вы выжрали? – восхитилась я. – Ящик?

      – Два, – вздохнул Щукин.

      – Ну и сколько тебе светит?

      – Комбат сказал: по нескольким статьям! – расстроился арестант.

      – И какая самая тяжкая?

      – Ну, эта… про оружие.

      – Патроны, что ли, пропивали?

      – Гранаты, – повесил голову Щукин. – Четыре штуки.

      – Из вагонов?

      – Да ну! Че там брать?

      – Из машин? – предположила я.

      – Не-е, в машине уже не возьмешь… это только на складе, при погрузке, – пока прапор не смотрит.

      – И что, на четыре гранаты можно два ящика водки купить? – Цены на оружие я знала, и здесь, в гарнизоне, граната вряд ли стоила больше одного «пузыря».

      – Ну да…

      «Врет! – моментально поняла я. – Зрачки дернулись!»

      Но ловить его на лжи немедленно было не с руки.

      – А откуда узнали про гранаты? – моментально увела я разговор в сторону.

      – Бычара заложил! – с ненавистью сказал Щукин.

      – Быков, что ли?

      – Ну…

      Постепенно Щукин стал откровеннее. Я узнала и про всеобщих гарнизонных любимцев – собак, и про хавку, и про баню. Я узнала, где надо перелезать через забор, чтобы попасть в ближайший винно-водочный магазин, в какое время и где проходит патруль, каков режим работы складов – в общем, все, что знал Щукин. Ну и поняла кое-что сама.

      Солдаты воровали боеприпасы часто, но понемногу. За лето четыре раза гранаты и патроны вывозили свои машины – на стрелковый полигон и на учения. Правда, один раз пришла чужая машина с армейскими номерами. В вагоны загружали малоинтересный массовому потребителю товар: ПТУРСы, зенитные комплексы, реактивные снаряды для «Урагана» – все большое, громоздкое и тщательно охраняемое. В то, что прапор – вор и сам приторговывает оружием, верили все, но за руку его никто не ловил.

      – У вас бумага есть? – поняв, что беседа подходит к концу, спросил арестант.

      – Есть.

      – Я хочу маме написать – можно?

      – Напиши… – Я достала из пакета папку, а из нее пару чистых листов бумаги. Положила рядом ручку.

      Боец долго и аккуратно водил по бумаге и наконец протянул листок мне:

      – Прочитайте. Там ничего такого нет.

      – Да я верю.

      – Нет, вы прочитайте, а то подумаете…

      Я развернула листок к себе: «Здраствуй дорогая мама пишит тебе Саша у меня все хорошо служу как надо ты спрашивала когда приеду я ни знаю нам тут говорят вербоватца Югославию говорят много денег заплатят я пока думаю наверна завербуюс На 5 лет. Или на 7 я ни знаю. Привет Насте и Коляну. Досвидания твой сын Саша».

      Я отложила письмо.