Крутые белые парни. Стивен Хантер

ворота? Проверяют ли вас по прибытии? Кто-нибудь за вами следит? Надо ли вам по прибытии где-то отмечаться или как?

      – Мы паркуемся все вместе, сэр, – ответил Уиллард, сосредоточившись. – Никакого забора или чего-то подобного там нет. Нас никто не проверяет. Водители идут в офис, и если у них остался какой-нибудь груз, то они его разгружают. Потом проверяют наличие машин.

      – Ну а если ты, к примеру, не отметился в офисе, то это кто-нибудь заметит? Будет по этому поводу большой шум? Кому об этом сообщают?

      – Боже мой, вы, наверное, хотите убить меня?

      – Я не собираюсь ни убивать, ни мучить тебя, если ты сам не заставишь меня это делать. Мне нужно знать все это дерьмо, Уиллард, помоги мне, черт подери. Мы же можем работать вместе, правда?

      – Думаю, что часов в восемь они заинтересуются, куда это я запропастился. Если я не вернусь до десяти, они, видимо, обратятся в полицию. Но дело в том, что водители и наладчики торговых автоматов такая публика – они частенько задерживаются.

      – Но ты не задерживаешься. Ты добросовестно исполняешь свою работу.

      – Да, сэр.

      – Ладно, Уиллард. Скажи, а у тебя есть деньги?

      – Сэр, при себе у меня только десять долларов наличными – это мои деньги, но у меня еще есть много четвертных. Примерно пятьсот долларов четвертными и всякая мелочь.

      – Ага. – Ламар задумался. – А как насчет кредитной банковской карточки? У тебя есть кредитная карточка, Уиллард?

      – Нет, сэр. Я же зарабатываю только четырнадцать тысяч долларов в год. У меня нет денег на кредитную карточку.

      – А дома у тебя есть деньги?

      – Пожалуйста, сэр, не надо ехать ко мне домой. У меня две маленькие дочки. О боже, ну почему это случилось именно со мной?

      Слова Уилларда окончательно вывели Ламара из себя. Он считал, что никто не имеет права задавать ему такие элементарные вопросы.

      – Вот почему, Уиллард. Видишь, что здесь написано?

      Он показал несчастному парню громадный кулак правой руки с надписью «Твою».

      Уиллард кивнул.

      – Видишь?

      Он показал второй кулак. На нем было написано «мать!».

      Из глаз Уилларда горячей волной струился страх. Ламар любил производить на мужчин такое впечатление.

      – Ты все понял, Уиллард? Теперь ты понимаешь, какой во всем этом смысл?

      Охваченный отчаянием, Уиллард снова кивнул.

      – Вот так. Теперь это имеет смысл. Оделл, сломай ему большой палец.

      «У Оделла итенье. Итенье куто. Атко. Итенье как мама, атко.

      Итенье, се итенье как сет. Мотри, итенье! Мотри! Узовик поны итенья.

      Итенье белый, итенье асный, итенье куто, как маако.

      Map казал: „Ломай му атой палес“.

      Оделл делай селовек бона. Бон, бона. Палес не амается».

      Палец действительно не поддавался усилиям Оделла.

      «Палес – селк. Палес селк!

      Атю ите итенья. Map даст ите итенья».

      Пока Оделл ломал Уилларду палец, тот дико кричал. Он кричал так громко, что это начало раздражать