Арсеньевое. Андрей Арсеньев

впереди небольшой аварии. Прошло полчаса, а мы так и не двинулись с места, а чтобы идти пешком, не могло быть и речи: судья жил на окраине города, а мы сейчас находились на противоположной его стороне. Не выдержав, я обратился к Конько, так звали водителя Козлова:

      – Конько, давай по тротуару объедем.

      – Не могу, я предупреждён, – сказал Конько.

      – Как это! – недоумённо воскликнул Бородька. – Что-то я такого не помню. До того как тебяяя ко мне поставили, у тебяяя не было никакого предупреждения. Я проверял в твоём деле. А я с тобой по тротуару не разъезжал, это я точно помню… А ну, давай живо на тротуар!

      – Не могу, – виновато ответил Конько.

      – Ты же в курсе, что без моего ведома ты никого не имеееешь право подвозить? А если ты кого-то подвёз… ведь у тебяяя нет таксидокумееентов?

      – Нет.

      – То придётся тебяяя отправить под суд… А ну, живо на тротуар!

      – Не могу, – начал жалобным голосом оправдываться Конько, – я на прошлой неделе у Коневского был.

      – И что?

      – Ну мы посидели у него, выпили. Потом пришла его жена и выгнала меня, а я к тому моменту на ногах уже не стоял. Ну, кое-как, пошатываясь, иду по тротуару, и в какой-то момент ноги у меня подкосились, и я упал «на все четыре». Поднимаю голову, а там патрульный мне уже предупреждение выписывает.

      – Ну взял бы тогда и пошёл с самого начала по дороге «на четырёх», – сказал я Конько.

      – Как? Я же был пьян! – вытирая слёзы, сказал Конько. – А за пьяное вождение уже точно под суд и без предупреждения.

      – Да-а, дела, – произнёс Бородька, не зная, что делать дальше.

      – И почему такие законы только к лошадям относятся? – жалобно продолжал водитель.

      – Предрассудки, – сказал Козлов. – Хотя в других краях такое есть в отношении верблюдов и слонов.

      Но от этого Конько легче не стало. Тогда я, решив его утешить, заметил:

      – Конько, ты же конь. Для тебя-то, наверное, наказание не таким страшным будет?

      После этого Конько совсем разрыдался.

      – Ладно, – проникшись сочувствием, сказал Бородька и повернулся ко мне. – Сынитар, давай слезем, и все втроём пойдём по тротуару, а когда обойдём пробку, поедем по дороге.

      Козлов уже слез с мустанга и принялся мне помогать, но я не дал ему этого сделать.

      – Нет, никуда я не пойду. Не видишь, я пьяный. К тому же при исполнении. Что твари скажут, когда увидят, как я в форме по тротуару волочусь.

      – Ты в баре также в форме был, – возразил мне Бородька.

      – Ну, так я там сидел. И здесь сидеть буду. Так ничего не заметно.

      После минутного замешательства – как нам быть дальше, мне в голову пришла идея:

      – Значит так, ты, Бородька, пойдёшь по тротуару, а ты, Конько, встанешь на ноги и пронесёшь меня на спине до конца пробки. А я, чтобы не упасть, буду держаться за твою шею.

      Так мы и сделали. Бородька спешно шёл впереди, пытаясь как можно дальше оторваться от нас, чтобы не быть причастным к моей транспортировке. А мы с Конько, довольные (он тем, что избежал