Сашкино наследство. Кадрия Хабибуллина

говорил тихо, но очень серьезно.

      – Хорошо, я подъеду через час, – я была дома, начинала разбирать Сашкины полки в шкафу. Я не могла смотреть на его вещи. Решила убрать их куда-нибудь, чтобы изредка доставать и вдыхать его запах.

      В офисе, где работал мой муж, я никогда не бывала. Он меня туда не приглашал, да и я не очень-то и просилась. Вообще, мне казалось, что айтишники – это такой своеобразный, умный, но чудаковатый народ, который сидит за ноутбуками, в длинных шерстяных свитерах, в очках, с грязными чашками из-под кофе. Но, я никак не ожидала увидеть: современный офис, где туда —сюда ходят невероятной красоты девушки и мужчины. Господи, такие мужчины! Как с обложки журнала. Раньше, когда я училась в университете, я всегда снисходительно относилась с ухоженным и гламурным девушкам и парням: я смотрела на них свысока, мне всегда казалось, что они очень тупые и ограниченные люди. Я всегда относилась к ним с снисхождением. А тут: один гламур! Но, когда я услышала, как красивая девушка разговаривает с потрясающим мужчиной о том, как необходимо запускать программное обеспечение для одного из предприятий, у меня просто дар речи пропал. Мне стало неуютно. Мне всегда становилось неуютно, когда кто-то рядом был умнее меня, или лучше одет. Это чувство возникало не со зла или из зависти, а скорее, от моей неуверенности в себе.

      Но сейчас мне стало очень неуютно. Я поправила волосы. Я была достаточно симпатичной девушкой, хорошо и со вкусом одевалась: да, законченная филологичка, я имела в своем гардеробе и капроновые чулки, и короткие платья, и даже корсет. Я купила его, когда мы с Сашкой только поженились: хотела устроить романтический ужин. Но, я его так и не надела. Как-то смешно все это выглядело. Он и сейчас, с неоторванной биркой, лежит в моем шкафу.

      Я поправила воротничок на платье, которое решила надеть и посмотрела на свои высоченные туфли на каблуках. Да, я обожала каблуки! И ходила на них даже когда была беременной. Кожаная короткая куртка вполне симпатично смотрелась на мне и сумочка через плечо.

      Я подошла к девушке, которая, как мне показалось, была более-менее похожа на человека, который не бегал туда-сюда с бумагами, и не проносился, как ураган мимо меня. Складывалось такое впечатление, что я находилась на какой-то азиатской или лондонской бирже. Звонили телефоны, люди что-то громко говорили, обсуждали, перекрикивались, смотрели на какие-то бесконечные диаграммы на экранах.

      – Извините, я к Петру Николаевичу. Как мне можно его найти, – я попыталась улыбнуться.

      – А вот он, – она показала мне на ту самую парочку с журнала, которая обсуждала программное обеспечение.

      – Спасибо, – я направилась к ним.

      Когда я к ним подошла, то увидела, что девушка плачет: длинные белые волосы были собраны назад в большой красивый хвост, длинные ресницы и пухлые губы, как будто умоляли. Я даже услышала несколько фраз:

      – Петь, я так больше не могу, – она смахнула