Веселый портфель. Сборник. Маргарита Южина

Вовка чувствовал, какая на него легла ответственность, и капризничал вовсю:

      – Ты почему такие большие ножницы принес? Поменьше не нашел?

      – Эти самые хорошие, ими мама платья кроит, а вот тебе и маленькие, – отвечал Костик.

      – Эти какие-то совсем крошечные, ими только мышей подстригать. – ворчал «мастер».

      – Долго ты будешь собираться? – не выдержал Санька, – У меня уже вся вода с волос на рубашку перетекла.

      – Сиди смирно и не ворочайся. И вообще, мне неудобно тут работать. – вовсю ломался Вовка. – Пусть Санька к окну сядет, а на себя он еще успеет насмотреться.

      Санька пересел к окну, Костик щелкнул Вовку по загривку и тот приступил к делу. У него получалось не так быстро и красиво, как у тетеньки в парикмахерской. Он тыкался расческой в могучие Санькины патлы, потом щелкал ножницами и каждый раз отходил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. Санька же никакой работы видеть не мог, поэтому следил только за лицами друзей. Сначала глаза у мальчишек горели азартом, потом азарт пропал, а лица становились все печальнее и обиженнее.

      – Ты чего здесь вот неровно откромсал? – не выдержал Костик.

      – Я здесь еще не докончил.

      – А здесь вон какая лысина! – тыкал Илья пальцем в Сашкин затылок.

      – Это не я. Она у него раньше была, только под волосами не видно было. – оправдывался «парикмахер».

      – А челка почему неровная?

      – Челка? Слушай, Санька, а зачем тебе челка? Ты что, девчонка что ли? Давай ее совсем отрежем.

      – Как это совсем? – не понял Санька.

      – Ну так, под корешок, чтобы красивее было.

      – Ну, если красивее…

      И Вовка заклацал ножницами над самым Санькиным лбом.

      – Долго еще? Говорили пять минут, а я уже два часа сижу.

      – Еще немножко, – уговаривал Вовка. Он и сам замучился с этими ножницами, у него устали руки, а стрижка с каждой минутой получалась все хуже. Волосы, почему-то выстригались не ровно, а какими- то клочками. Сашкина голова была теперь вся в кочках и проплешинах. И чем больше Вовка старался, тем проплешин становилось больше.

      – Ну вот, вроде и все, – сказал, наконец Вовка Громов и опустил руки.

      С Саньки сняли простынь, и он подошел к большому зеркалу. Оттуда на глянул какой-то несчастный, изуродованный ребенок с торчащими ушами и тоненькой шейкой, на которой болтался огромный взрослый галстук. Страшнее же всего была голова. Кусочки лысины чередовались с неровными кустиками оставшихся волос, а вместо челки белела большая плешь.

      Вовка предусмотрительно отошел подальше. Костик и Ильюшка не могли удержаться от смеха, но друга было жалко по- настоящему. Сашка и сам не заметил, как из его глаз покатились слезы.

      – Чего реветь-то, как будто тебе не волосы обстригли, а уши. – заговорил Костик.

      – Ага! Смотри, везде лысины!

      – Ну и что, мы их сейчас фломастером закрасим, и никто не заметит.

      – Ага! Не заметят, Скажут, что на глобус похож, весь ляпаный. – в голос ревел Санька, но ребята уже достали фломастеры и зарисовывали