Тяжелые сны. Федор Сологуб

ползли по внутреннему склону вала и никак не могли добраться доверху. Но и ветер сегодня набегал изредка, да и то слабый, не так как в другие дни.

      – Я люблю бывать здесь не вечером, когда гуляют, – сказал Логин, – а днем, когда никого нет.

      Клавдия подняла на него глаза, – мрачно было их мерцание, – как бы с усилием вслушалась в его замечание и спросила:

      – Вы не любите толпы?

      – Не люблю быть в толпе… составлять часть толпы.

      – А без толпы пусто… и скучно.

      – А что и в толпе? Созерцать калмыцкие обличил?

      – Почему калмыцкие?

      – Наша толпа всегда имеет вид азиатчины: фигуры топорные, лица не европейские… Право, Европа кончается там, на рубеже.

      – А у нас что ж, Азия?

      – Нет, так, просто шестая часть света… А все-таки хорошо, что взгромоздили этот вал. Можно позволить себе невинное удовольствие подниматься от земли все выше и выше. Это окрыляет душу Город, с его пылью и грязью, внизу, под ногами, – дышится гордо и весело. После житейской мелочи и пустяковины только вот здесь и даешь себе утешение.

      – Есть другие утешения в жизни! – воскликнула Клавдия.

      – Какие?

      – Любить, испытывать страсти, гореть с обоих концов, наполнить пылом и борьбой каждую минуту. Логин вяло улыбнулся.

      – Где уж нам! Нервный век, силенок не хватает. Нам ли, с нашим темпераментом разочарованной лягушки, в приключения пускаться!

      Лицо Клавдии бледнело. Она порывисто спросила:

      – Чем же вы жили до этого времени? Теперь у вас есть замысел, и он даст смысл жизни. А раньше?

      – Я искал правды, – тихо ответил Логин.

      Напряженное состояние Клавдии сообщалось и ему. Лицо его приняло грустно-строгое выражение.

      – Правды? – с удивлением переспросила Клавдия. – И что же?

      – Не нашел, – и только напрасно запутался в ссоры.

      – Не нашли!

      – Да, нигде не нашел, ни на большой дороге, ни на проселке. И искать не надо было.

      – Почему?

      – Умные люди говорят: была и правда на земле, да не за нашу память.

      – Прибаутка! – пренебрежительно сказала Клавдия.

      Логин поглядел на нее печально и задумчиво. Сказал:

      – А может быть, и правда нашлась бы, да не хватило терпенья, любви… сил не достало.

      – Правда! В чем она? Все это книжно! – досадливо сказала Клавдия. – Надо жить, просто жить, торопиться жить.

      – Почему так непременно это надо?

      – Послушайте, я хотела вас видеть. Это неосторожно с моей стороны. Но я не могу ждать! Я жить хочу, по-новому жить, хоть бы с горем, лишь бы иначе. И зачем книжные взгляды на жизнь? Берите ее так, как она есть, и с нею то, что плывет вам в руки.

      – Простите, но я думаю, что вы ошибаетесь во мне… а более всего в себе.

      – Да? Ошибаюсь? – спросила Клавдия вдруг упавшим голосом. – Может быть.

      – Я хочу сказать, что и в вашей настоящей жизни много ценного.

      – Не