Жена винодела. Кристин Хармель

прибытия герр Клебиш провел встречу с Шалонской комиссией – ассоциацией, координирующей работу домов шампанских вин, – и обязал регион поставлять еженедельно 350 тысяч бутылок шампанского с оплатой оккупационными марками, обесценивающимися на глазах. На все такие бутылки следовало поставить штамп «Зарезервировано для вермахта»; вино, оставшееся после выполнения этих требований, можно было продать соотечественникам, но его не хватало, чтобы получить мало-мальски ощутимую прибыль. И виноделы начали при приготовлении вина, поставляемого в Германию, использовать немытые бутылки, низкокачественную пробку, второсортное кюве. Некоторым из них определенно кружила голову идея натянуть немцам нос. И Инес знала, что ее муж, несмотря на всю свою осмотрительность, тоже не устоял перед искушением.

      – Представляю себе картину, – сказал он в один из холодных вечеров, когда пригласил Тео и Селин посидеть вместе с ним и Инес у камина в главном доме и погреться перед пылающим огнем. – Геринг и Гиммлер обедают вместе в Берлине, а на столе у них – одна из наших лучших бутылок.

      – Гран-крю тридцать пятого года, – вставил Тео, сверкнув глазами.

      – Bien sûr[7]. – Мишель ухмыльнулся. – Они и не заметят на ней грязи.

      Тео хмыкнул:

      – И того, что на самом деле в бутылке бурда тридцать седьмого.

      – А вы не боитесь? – спросила Инес.

      – Все так делают, – пожал плечами Тео.

      Но спустя неделю к ним снежным днем без предупреждения нагрянул Клебиш на машине с водителем и в сопровождении немца-автоматчика.

      – Месье Шово, – сказал он ровным голосом, когда Мишель открыл дверь. – Я по поводу вашей измены.

      – Не понимаю, о чем вы. – Мишель говорил совершенно спокойно, но Инес, вышедшая к двери вслед за ним, видела, как его шею заливает краска. Бросив на жену быстрый взгляд, он вновь посмотрел на Клебиша.

      – Вы думаете, я не замечаю, что вы творите? Вы все, проклятые шампенуазы! – Изо рта вайнфюрера брызнула слюна. – Вы что, считаете меня дураком?

      – Нет, конечно.

      – Но вы же не отрицаете, что неправильно маркировали бутылки, предназначенные для Германии?

      У Мишеля дернулся уголок рта.

      – Я неуклонно обеспечиваю то отношение к германским поставкам, которого они заслуживают.

      Мужчины впились друг в друга взглядом. И тут в их разговор вмешалась Инес:

      – Господин Клебиш, если произошло какое-то упущение, то наверняка по ошибке. Мишель, скажи ему!

      Мишель промолчал, и Клебиш, подождав, вздохнул:

      – Ну что же. Может быть, вам больше понравится поразмышлять об этом в тюрьме.

      – Нет, господин Клебиш, прошу вас! – задохнулась Инес, но Мишель не проронил ни слова, когда автоматчик грубо взял его за плечо и подтолкнул к выходу. Лишь идя по двору к машине в сопровождении подгонявшего его немца и Клебиша, он оглянулся и сказал через плечо:

      – Все будет в порядке, Инес.

      На его лице мелькнула и тут же пропала тень улыбки.

      – Пожалуйста! –

7

Вот именно (фр.).