Вертикаль миров. Юлия Марцинкевич

Дедушка даже не пытался увлечь меня какой-нибудь познавательной беседой. Это странно. Может, мы действительно едем просто подышать морским воздухом?

      Прошло полтора часа и мне стало скучно. Я полезла за бутылкой воды в рюкзак, а потом начала донимать деда вопросом: «А море скоро?»

      Он лишь задумчиво ответил: «Скоро». И не обманул. Примерно через сорок минут мы уже шли через поле, которое явно настаивало, чтобы я задержалась у него в гостях. Я поняла это по круглым колючим шарикам, которые жадно впивались в обувь и цеплялись за одежду. Трава была повсюду, едва ли не опоясывала. Она почти не давала шанса выбраться. Щедро одарённые репяхами, мы, наконец-то вышли на песок. Потянуло прохладной свежестью и монотонной болтовнёй чаек.

      Я помню эту дорогу из бетонных плит, которая вела к морю. Раскалённых полуденным солнцем плит, о стыки которых я сбивала ноги, когда босая бежала обниматься с морем. Я так любила, так спешила, что мне совсем не было больно. Прошло двенадцать лет, но мои ноги до сих пор помнят тепло того бетона. Помнят то особенное ощущение мира, о котором знают только дети. Помню того особенного волка из «Ну, погоди!», нарисованного на стене клуба развлечений, помню решетчатую, местами поржавевшую желтую дверь в номер пансионата. Всё было волшебным, везде был вход в другую плоскость, более глубокую и многогранную, чем кажется на первый взгляд. Мой преподаватель культурологии сказал бы о мифологическом мировоззрении, архетипическом мышлении детей, а как по мне – это нечто большее. Дети правда способны считывать реальность иначе. Слой за слоем.

      – Колдуша! Пришли! – дедушка свернул карту и указал вперёд.

      – Ну, здравствуй, море! – прошептала я и глубоко вдохнула прохладный соленый воздух.

      Я бросила рюкзак на песок, на ходу откинула обувь и побежала к берегу. Волны кинулись щекотать мои ноги и игриво убегать назад.

      Я не знаю, что так волнует в море: его цвет, масштабы, легкий воздух, нежная свежесть… От присутствия здесь внутри всё переворачивается, вдохи становятся глубже, а сердце счастливее. Едва я успела выдохнуть, как дедушка закрыл мне глаза.

      Кажется, я потеряла сознание. Голова закружилась, а ноги подкосились. Я уцепилась за краешек мысли, что умираю.

      Передо мной предстало чёрное ничего. Задыхалась. Через миг я снова увидела море. Оно было совсем другим. В нежных розовых волнах сверкали золотистые лучи.

      – Вот ты и дома, – услышала я голос дедушки за спиной.

      – Где я?

      Окружающий мир был нереалистичным. В воздухе мерцали светящиеся частички, всё яркое, цветное, как будто кто-то выкрутил насыщенность на максимум.

      – А сама-то как думаешь?

      Взглянула на энергометр. «Не может быть!» – подумала я.

      – Благой? Как тебе это удалось?

      – Иногда для того, чтобы человеку стало хорошо, нужно сделать для него что-то хорошее.

      – И не поспоришь… А как же шкаф? Разве он не нужен для перемещения?

      – Шкаф