Жена фабриканта. Валерия Карих

дочерей. С раннего детства стоило Наташе куда-нибудь уйти, как Таня, только что начавшая делать свои первые шаги, принималась громко звать ее и плакать, если та сразу не шла на ее зов.

      – Ох, Наташа, попадет нам от нашей Маруси. Уж, она-то точно пойдет искать, если заметит.

      – Не заметит. Мы с тобой туда проберемся тихонечко, как мышки. Никто нас не заметит, – Наташа умоляюще посмотрела на младшую сестренку. Как будто она сама, вдруг стала младшей, а храбрая и упрямая Таня, которую она уговаривала, превратилась в старшую сестру.

      – Ну, ладно, – согласилась Таня и строго, почти как мать, поглядела на старшую сестру:

      – Но смотри. Чур, не бояться и не кричать! Давай возьмем еще по одному подсвечнику, чтобы было лучше видно.

5

      Сестры, крадучись, проследовали по темному коридору в сени. И по приставленной к чердаку широкой лестнице, взобрались на чердак. В руке каждой из них было по подсвечнику. Лунный свет, пробивался сквозь маленькое чердачное оконце и слабо освещал окружающую, с раннего детства знакомую сестрам, обстановку.

      Хорошо изученный днем, знакомый и родной, давно облюбованный для всяческих тайных затей и игр, чердак показался им обеим в темноте, таинственным и совершенно незнакомым. Дрожащие огоньки свечей причудливо выхватывали для обозрения самые укромные и потайные уголки чердачного помещения, создавая причудливую и таинственную игру теней в углах. Вкусно и приятно пахло разложенным сухим сеном, прошлогодними сушеными яблоками, грушами и вишней, пересохшим пряным деревом, и еще чем-то совершенно неповторимым, но очень характерным для всех деревенских чердаков. Прошлогодние сухие фрукты и ягоды были разложены всюду на полу и на широких скамьях, на холстах, и на специальных деревянных поддонах.

      Раздалось оглушительное мяуканье, и под ноги сестрам с воплями и шипеньем бросилась все три их домашние кошки, живущие на чердаке. Оказалось, что в полутьме Наташа имела неосторожность наступить на хвост одной из них, особенно настырной, и теперь она – та, которой отдавили хвост, – с отчаянным и громким мяуканьем вырвалась из-под Наташи.

      Потом все три кошки одновременно принялись тереться об их ноги, не давая сделать вперед ни шагу. Внезапно девочкам показалось, что в темноте ночных сумерек, мир вещей и событий совершенно изменили свой привычный характер. Очертания предметов приняли таинственный ужасающий смысл, совсем не такой, каким он виделся им сегодня днем. Все вокруг них стало тревожным и непонятным для глаз. И хотя сердца юных барышень сейчас быстро и испуганно колотились, и было страшно даже просто глядеть в темноту, они все же не дали стрекоча с чердака, а упрямо остановились посредине обступившей их темноты, мужественно огляделись по сторонам.

      Возле стены стоят все те же два знакомых и массивных кованных сундука, набитых всяким старым тряпьем. Содержимое этих сундуков уже давно изучено ими до самых мельчайших подробностей. А вот кривой и безногий скрипучий стол, столешница которого покрыта протертым до дыр зеленым сукном. В его облезлой тумбочке