Жена фабриканта. Валерия Карих

она скороговоркой и продолжила, – ты помоги мне, мамочка, пожалуйста, одеться! – требовательно попросила она мать.

      – Ах, ты боже мой! Я- то тебе помогу. А что же сама? Глянь, доченька! Какое сегодня славное утро на дворе! Смотри, как ясное солнышко земле и всякому доброму человеку радуется! Оттого и светит ярко! – с ласковой улыбкой проговорила мать, гладя Наташу по голове.

      – Ох, мамочка! Какая же ты, однако, выдумщица! Солнце светит, потому что оно наше светило и не может не светить. Таков закон природы и Коперника! – весело добавила Наташа.

      Она отбежала от матери, быстро схватила висящие на стуле беленькие чулочки, уселась и принялась торопливо их натягивать и пристегивать к кружевным резинкам. Наташа была бойкая четырнадцатилетняя гимназистка, закончившая третий класс частной московской гимназии. Она была похожа на мать. Однако, несмотря на то, что глаза у нее были такого же теплого карего оттенка, как и у матери, разрез Наташиных глаз, в отличие от материнских, был миндалевидным. И это было самое удивительное в ее детском лице. Ни у кого в семье не было такого необычайного разреза глаз. Ольга Андреевна составила себе и мужу генеалогическое дерево, но миндалевидного разреза глаз, ни у кого не обнаружила. Так и осталось для них загадкой, почему матушка-природа, так вдруг, наградила их старшую Наташу такими глазами. За столь необычную черту, Ольга Андреевна в шутку называла старшую дочь «египетским сфинксом». Но, конечно же, Наташа не была никаким «египетским сфинксом», она была бойким подростком, как и младшая сестра и обещала стать такой же изящной красавицей, как и мать.

      – Подожди, Наташа, не спеши, – остановила ее Ольга, – вы и без Маруси и без Дуняши должны сами себя обуть и одеть. Смотри вот сюда. Видишь, вот здесь ты чулочек совсем перекрутила. Сними его вновь. Расправь пяточку и снова надень. Чтобы было аккуратно, мать осторожно расстегнула ей чулочную застежку. Чулочки были беленькие нитяные, могли порваться от любого неловкого движения.

      – А мне, мамочка, поможешь одеться? – Раздался взволнованный и звонкий голос младшей дочери. Таня приподняла голову с подушки и с интересом наблюдала за ловкими движениями матери, застегивающей пуговицы на платье сестры.

      – Нет! Это моя мамочка! И она только мне помогает! Она – моя мамочка! Не твоя, – быстро ответила вместо матери Наташа и высунула свой маленький озорной язычок, передразнивая сестричку. Потом, лукаво взглянула на нее снизу вверх, и еще крепче обхватила мать руками за талию, зарывшись лицом в ее платье. Ольга Андреевна ласково погладила прильнувшую детскую голову.

      – Перестань, – мягко и укоризненно сказала она, – Что за странный спор ты затеяла? Не нужно дразнить сестренку. Я ваша общая мама, и люблю вас одинаково. Давай помогу, – обернулась она к младшей дочери, – вставай! Наташа, тебя опередила, – и мать ласково потрепала Наташу по мягким светлым волосам. Потом легонько оттолкнула от себя.

      – Найди Марусю и скажи, где она. Я ей велела зайти к вам. Куда она подевалась?

      – Иди