Корсары султана. Священная война, религия, пиратство и рабство в османском Средиземноморье, 1500-1700 гг.. Эмрах Сафа Гюркан

запретив тем одеваться по-турецки и носить усы. Во имя безопасности следовало отделить предателей от турок – правящей элиты, чья надежность не вызывала сомнений[56].

      Разъяренные изгнанники-мудехары селились не только в портах Алжира. Они обосновались в марокканском Сале и начали разбойничать на побережье океана. По сути, мудехары жили в Сале еще с ХVI века, хотя там и не было порта, подходящего для корсарства[57]. Затем, в начале ХVII века, к ним пришли еще 1200 переселенцев из села Орначос (орначерос), что в Эстремадуре. Те приплыли туда незадолго до изгнания и смогли перевезти имущество. Гораздо меньше повезло мудехарам, прибывшим из Санлукара, Кадиса и Льерены в «последней волне». Бедным переселенцам ничего не оставалось, кроме как присоединиться к орначерос, построившим крепость на другой окраине города, на левом берегу реки Бу-Регрег.

      Новоприбывшие мудехары были обречены на корсарство. Впрочем, они и принадлежали к оседлой, но разбойничьей культуре. Большинство из них еще в Испании учиняло грабежи вместе с пиратами[58]. Кроме того, напомним, что за 30 тысяч дукатов орначерос получили от Филиппа II право носить оружие. А кроме того, они чеканили фальшивую монету. И удивительно ли, что такое племя пополнило ряды пиратов на новой родине? К этим мудехарам в 1614 году примкнули и христианские пираты, вынужденные покинуть Эль-Мамуру (современная Мехдия), когда город перешел в руки испанцев. В результате Сале в мгновение ока преобразился в корсарский порт[59]. Сами же его обитатели, вначале приняв покровительство султана, потом восстали и в 1627 году даже создали независимую республику; правда, постоянное соперничество между орначерос и мудехарами не позволило ей долго просуществовать.

      Теперь возвратимся ко второму поколению мусульманских корсаров – к выходцам из Западной Анатолии, властвовавшим в Магрибе и с конца ХV века все чаще (и все заметнее) нападавшим на христианские побережья. В западных источниках их обозначают как турок, однако здесь надо принимать во внимание не этнический, а религиозный смысл (именно так его понимали в Западном Средиземноморье). Между прочим, часть пиратов происходила из знатных греческих родов, принявших ислам несколько поколений назад. Скажем, матери реисов Хызыра и Оруча – христианки. Однако большинство корсаров, как, например, реисы Кара Дурмуш, Кара Хасан, Курдоглу Муслихиддин, Кемаль, Бурак и Пири, были мусульманами, как говорится, с деда-прадеда.

      Всех их объединяли берега Анатолии. Мусульманское пиратство в регионе расцвело после турецко-венецианской войны[60]. В ХVI веке пираты начали искать новые территории для охоты. Со временем скромные грабежи на море переросли в организованное корсарство и приняли очертания, подобные знаменитому «циклу пиратства» (piracy cycle), о котором писал Филип Госсе[61].

      Впрочем, ровно за три с половиной столетия до английского историка этот трехэтапный процесс уже подробно описал

56

AHN, códices, lib. 125B, fol. 69–72; Friedman, Spanish Captives, 174; Anaya Hernández, Moros en la costa, 133.

57

Poole, Te Barbary Corsairs, 188.

58

Sebastián García Martínez, Bandolerismo, piratería y control de moriscos en Valencia durante el reinado de Felipe II (Valencia: Universidad de Valencia, 1977).

59

Roger Coindreau, Les corsaires de Salé (Paris: Société d’éditions géographiques, maritimes et coloniales, 1948; 3. baskı, Salé: La croisée des chemins, 2006), 42–43.

60

Волкан Дёкмеджи, обратившись к венецианским источникам, посвятил свою работу указанному периоду. См. Volkan Dökmeci, «Venedik Kaynaklarına Göre II. Bayezid ve I. Selim Dönemlerinde Osmanlı Denizciliği ve Korsanlık» (Yayınlanmamış Yüksek Lisans Tezi, İstanbul Üniversitesi, 2011).

61

Philip Gosse, The History of Piracy (New York: Longmans, Green and Co., 1932; Mineola: Dover Publications, 2007), 1–2. Добавим, что не стоит путать автора этой книги с ярым оппонентом Дарвина, фанатичным зоологом и морским биологом Филипом Генри Госсе, о котором рассказывает в своей книге «Отец и сын» Эдмунд Госсе. Филип Госсе был внуком Филипа Генри Госсе (и, следовательно, сыном Эдмунда), врачом по образованию, и жил в первой половине ХХ века.