Тайна Соснового холма. Александра Турлякова

отвернулся к дому. Ингигерда поднялась уходить. От того открытия, что она сделала, волнение охватило душу. Он не безумен! Он слышал её! Слышал!

      Из дома кто-то вышел, двое мужчин. Они о чём-то разговаривали. А потом один отправился прямо к конюшне, и Ингигерда отступила в тень, прячась за угол здания. Оттуда она не видела ничего, но ясно слышала, как зарычала, а потом заскулила Скальди, отпнутая ногой. А затем – глухие мягкие удары, как будто кого-то били кулаками. Ингигерда нахмурилась, стискивая зубы, хотелось броситься вперёд, остановить это, не дать бить его, больного, но не посмела. Она узнала вдруг голос брата Хогана:

      – Сволочь… Я бы убил тебя за то, что ты отцу сделал… – хрипло говорил, сквозь зубы, а потом тут же ушёл.

      Выглянув из-за угла, Ингигерда видела его спину. Ну, и конечно, у дверей в дом – она сейчас явно узнала в свете подвешенной у входа лампы – маячил Асольв. Кто бы лучше всех рассказал брату о коварном торговце солью?

      Проходя мимо, Ингигерда глянула на Арна. Он стирал краем плаща кровь с разбитых губ, на неё даже не посмотрел.

      В эту ночь, несмотря на усталость, Ингигерда долго не могла заснуть. Всё перебирала в уме и в памяти всё-всё, что случилось за этот долгий день. Слушала, как шумят за стеной гости, как укладываются они спать.

      Что будет ещё? Что будет дальше?

      * * *

      Гости пробыли в усадьбе хлебосольного Инвальдра хёвдинга несколько дней, потом засобирались в дорогу, их ждали дома, а тревожные утра осени напоминали об этом с новой силой – каждый новый день.

      Аймунд конунг одарил хёвдинга щедрыми подарками, сказал пару скупых слов об отваге его старшего сына, похвалил красоту дочери, нашёл слова и для любопытного младшего Висмунда. Долго стоял на борту быстрой дрекки, молчаливым взглядом полуприщуренных тёмно-синих глаз провожал гостеприимные берега Соснового холма.

      А с пристани провожали его и другие корабли жители усадьбы и сам хёвдинг. Говорят, много лет назад конунг Аймунд и Инвальдр ходили в общие походы. Это было давно, а сам хёвдинг хвастать о подвигах своей молодости не любил, даже за праздничным столом.

      Жизнь в усадьбе вошла в прежнюю колею, всё угомонилось. Хоган, поделив добытое в этом походе по справедливости, распустил свою дружину до весны. Вся семья хёвдинга была теперь в сборе. Постепенно, день за днём всё ближе, подступала зима.

      В один из тёплых дней Ингигерда вместе с другими девушками ходила на болото за поздней клюквой, провалилась и промочила ноги. Несмотря на все старания матери, всё же приболела, начался жар и кашель. Госпожа Гейрид не отходила от дочери, сама поила приготовленными своими руками отварами.

      За эти несколько дней болезни Ингигерда о многом успела передумать, и в первую очередь, конечно же, об Арне. Ведь он точно так же болел, пережил жар и беспамятство, правда, возле него не было его матери, как у постели Ингигерды. Но эта общая, почти одинаковая болезнь, словно вдруг позволила понять его, сблизила её с ним. И как только Ингигерда почувствовала себя лучше, она захотела