Крах дипломатического «Согласия». Александр Быков

офицерская честь? Воистину эти «бывшие», как их называют большевики, уже сошли с колесницы истории.

      Робиен снова перелистал страницы рукописи, словно переживая заново события прошедшего месяца:

      «Большевики мнят себя новыми самодержцами и безжалостно крушат всех, кто осмелился противостоять им. Городская Дума отказалась подчиниться приказу о роспуске, они арестовали мэра и главных советников. Больше нет свободы прессы: газеты временно запрещены, многие журналисты заключены под стражу, вместе с ними и известные революционеры. Процессы над ними возмущают социал-революционеров и других представителей левых партий, которые также считают себя творцами революции. Как бы тирания большевиков не привела к бесчинствам, покушениям и репрессиям»!

      Вот еще запись, типичная для конца 1917 года:

      «Девятого декабря «товарищи» разграбили винные погреба Зимнего дворца, отметили это стрельбой и пьяные вышли на улицы. В итоге – повсюду разбитые бутылки, несколько «товарищей» погибли. Душераздирающе их терять, я имел в виду бутылки «Токая» с выдержкой со времен Екатерины. Грабители вошли во вкус: пьют и палят из ружей. Та же участь постигла погреб Английского клуба. Особо хитрые «товарищи» выбегают на улицу и дорого продают буржуа упакованные в фольгу бутылки, наполненные уже не вином, а водой из реки Невы. Боюсь, как бы им не пришла мысль посетить спиртовой склад на реке Охте, спирт с этого склада предназначен для производства взрывчатых веществ Выпьют такого горючего – совсем превратятся в зверей».

      За окном началась стрельба. Каждую ночь в Питере палили из ружей, утром на улицах находили трупы: кто-то ограблен, кто-то упился до смерти, кто-то пьяный замерз в снегу.

      Больше всего французу было обидно наблюдать, как разложилась армия, в которую так верили союзники и которой отводили решающее значение на завершающем этапе войны. Русские солдаты воевали и во Франции, это были храбрые, хорошо обученные части. Невероятно, что одна из лучших в мире армий так быстро деградировала.

      «Режим в России можно назвать диктатурой солдатни, – записал Робиен, – именно солдаты поддерживают большевиков, у них есть свои аргументы, аргументы эти – штык и ружьё». Вчера на углу Литейного два солдата продавали яблоки, но не сумели договориться о цене, и один другому прострелил голову. Второй солдат, падая, воткнул в первого штык. Так и лежат оба на снегу посреди безразличной толпы около лотка с зелёными яблоками.

      Граф вспомнил, как анархисты убили на набережной прибывшего с фронта офицера. Он из окна посольства видел, как тело доставали люди с красными повязками. Они, казалось, были какой-то основой порядка. Это красногвардейцы, идейные солдаты, которые составляют добровольческие отряды большевиков.

      «Красногвардейцы и фабричные рабочие привносят хоть какой-то порядок в эту жизнь, солдаты существуют в состоянии полной анархии, – занес в свою тетрадь граф. – На заводах рабочие теперь руководят сами и защищают станки и сырьё от саботажа. Они,