Крах дипломатического «Согласия». Александр Быков

после того, как меня забрили в армию, пришлось хлебнуть в «учебке», дисциплина и все такое, но главное – мужичье неотесанное! Я с трудом выдержал. Потом был запасный полк, ждали, что отправят на фронт, а тут февральская революция, повезло! Я записался в революционный комитет, потом попал в Петросовет, познакомился с товарищем Троцким, который направил меня на фронт пропаганды. Пишу тексты листовок, статьи в газеты, формирую общественное мнение. Ты, наверно, тоже по этой части?

      – Отнюдь, я офицер и должен заниматься военными вопросами, – стараясь быть как можно более надменным, ответил Смыслов, он хотел поскорее отделаться от бывшего однокашника.

      – Ах вот оно что, понимаю, офицеры, голубая кровь, только ведь нет больше сословий, все равны. Все граждане Советской республики.

      – Кровь у всех красная, – перебил его Смыслов, – мне неприятны твои намеки, Смолин, не надо равнять по себе, я больше года был на передовой и знаю, в отличие от тебя, что такое армия. Тыловые крысы у нас уважением не пользовались. Прощай.

      Смыслов пошел по коридору. В нем все кипело. Как же так, человек, отчисленный из университета за позорную страсть, работает в правительстве и занимается пропагандой. Это невозможно. Если его работой довольны, а судя по всему, так и есть, то Смыслову здесь места не будет. Не дойдя до кабинета несколько метров, поручик развернулся и направился к выходу.

      Нет, с новой властью ему не по пути, великая идея свободы, равенства и братства должна претворяться в жизнь людьми с кристально чистыми помыслами. Всякая мерзость, пусть и на положении попутчика, только поганит идею, наносит непоправимый вред. И если такие как Смолин успешно служат ей, то, вероятно, идея сгнила в зародыше. Свободу и равенство получили, но кому от этого стало лучше, только хаму, в какое бы обличие он не рядился. Свобода теперь означает вседозволенность, и прежде всего, это свобода убивать неугодных.

      Смыслов вспомнил нелепую гибель от рук анархистов своего ротного.

      Нынешняя свобода – это свобода грабить, расхищать чужое имущество, свобода попирать права личной собственности. Собственности у Смыслова не было, но он видел, как бросало в дрожь тех, кто заработал ее своим трудом. Он вспомнил разговор с домовладельцем Серебряковым, опасавшимся за свое имущество, фразу о том, что он вредный для новой власти элемент, а следовательно человек без будущего. И столько таких Серебряковых по стране, миллионы! Всем им новая власть подписала обвинительный приговор. Что уж говорить о бывших хозяевах России, помещиках и капиталистах. Крупная буржуазия будет уничтожена как класс, об этом кричали заголовки в каждой газете, написанные вот такими «смолиными».

      Участвовать в разрушении государства во имя эфемерной идеи подпоручик не хотел. Что у него оставалось? Только путь войны, причем войны гражданской, войны против идеологии большевизма. Но это значит, что придется убивать политических противников, людей, со взглядами которых он не согласен. Все мысли о том, что надо решать дело миром, всего лишь благодушные рассуждения.

      «Миром тут ничего