Чувственный рождественский сюрприз. Дженнифер Фэй

произведением искусства. На фоне белой глазури, изображающей снег, стояла пряничная елка, а под ней – четырехэтажный пряничный домик с трубой на крыше и белыми ставнями, украшенный леденцами и розовой глазурью. Саймон сразу понял, что это дело рук Пеппер. Он сделал глубокий вздох, расправил плечи и открыл стеклянную дверь кондитерской.

      Войдя внутрь, Саймон обнаружил, что в торговом зале нет ни одного человека. А ведь Пеппер рассказывала, что у нее обычно немало посетителей в течение всего дня. Еще более странным казалось то, что в три часа дня витрины полностью заполнены товаром, словно с утра не удалось ничего продать. Как это могло случиться? Ведь у Пеппер – лучшая выпечка в городе! Саймон ничего не понимал.

      – Я сейчас вас обслужу, – раздался вдруг за его спиной дружелюбный голос Пеппер.

      Он повернулся к ней, готовясь к натиску ее гневных слов. Пеппер нагнулась и положила что-то в стеклянную витрину, а затем выпрямилась с улыбкой на лице. Ее красивые длинные каштановые волосы были зачесаны назад и собраны в узел на затылке. Несколько прядей выбились из прически и спадали на шею. Не потому ли на самом деле Саймон приехал сегодня сюда – чтобы еще раз взглянуть на Пеппер и насладиться ее красотой? Но он не признался бы в этом даже самому себе.

      Едва Пеппер узнала посетителя, ее дружелюбное выражение лица в мгновение ока изменилось, став хмурым, зеленые глаза расширились от удивления.

      – Ты? Что ты здесь делаешь? – спросила она, но тут же вскинула руку, не давая Саймону заговорить. – Впрочем, не важно. Я не хочу этого знать. Просто уходи, пока никто тебя здесь не увидел!

      – Пеппер, нам нужно поговорить…

      Она покачала головой:

      – Если кто-то заметит тебя здесь, папарацци снова вернутся. Я не могу с ними справиться. Просто уходи.

      Саймон прекрасно знал, насколько назойливыми и наглыми могут быть репортеры, когда гоняются за тем, что, по их мнению, должно стать сенсацией.

      – Я принял меры предосторожности. Никто не знает, что я здесь.

      – Они все равно разнюхают. Эти журналисты даже копались в моем прошлом! Ты знаешь, каково это, когда вторгаются в твою личную жизнь?

      – Знаю. И сочувствую тебе. Просто выслушай то, что я тебе скажу, и потом я уйду.

      Пеппер уперла кулаки в бока, глядя на Саймона взглядом, способным, наверное, испепелить.

      «А почему это она на меня так злится? – подумал Саймон. – Ведь это не я ее бросил, а она меня!»

      И тем не менее Пеппер сердито смотрела на него. Он не сдвинулся с места ни на дюйм, не собираясь уезжать, пока не скажет то, что хотел ей сообщить.

      Она посмотрела ему в глаза и уступила:

      – Ладно, говори, но коротко.

      – Где все твои клиенты? – Саймон чувствовал, что тут что-то не так. – А почему ты, судя по всему, ничего сегодня не продала?

      – Времена изменились, – бросила Пеппер. – У меня нет времени на болтовню. Мне нужно работать.

      Она прошла мимо Саймона, подошла к входной двери и повесила табличку «Закрыто». Он заметил,