Рубеж апокалипсиса. Часть 2. Жатва. Алексей Яшин

вывалился из узкого прохода, подняв целый фонтан мутных брызг. Комната, действительно, была большой, как и рассказывал Павел, и выглядела более-менее надежной. Следов каких-либо разрушений не наблюдалось. Свет фонаря многократно отражался в водной ряби, создавая ощущение, что пол живой и будто шевелится в каком-то, только одному ему понятном, ритме. Пока Вероника не без помощи мужа поднималась на ноги, Игорь громко и раскатисто чихнул: все помещение моментально наполнилось оглушительным и повторяющимся эхом, будто здесь была целая больничная палата безнадежно простуженных пациентов. У находящихся внутри еще несколько секунд звенело в ушах, пока эхо не угомонилось и не отдало бразды правления низкому гулу непрерывной тряски, ставшему уже привычным…

      – Мама, мама, папа возвращается, – Игорь опустил голову внутрь проема и едва не грохнулся в булькающую темноту, из которой все громче и громче доносились приближающиеся хлюпающие шаги, больше напоминающие шелест осенней листвы на холодном октябрьском ветру.

      – Наконец-то! А то я уже грешным делом начала думать, что твой отец сейчас к китайской границе подбегает, от него прямо-таки и не знаешь, чего теперь ожидать, – сидящая на корточках Вероника начала поочередно выпрямлять затекшие ноги, издавая при этом охающие и присвистывающие звуки, словно пробуждающийся от длительной спячки тюлень.

      – А почему так, мама? Ты думаешь, он может нас бросить здесь?

      – Сынуля, мой дорогой, от людей, которые ради своих желаний готовы пойти практически на все, можно чего угодно ожидать. А если их еще и припереть к стенке, тогда предсказуемость и адекватность вообще куда-то улетучиваются, а наружу прорывается все самое темное и гадкое. Станешь взрослее – поймешь. Просто запомни одну истину: хищник, загнанный в угол, вдвойне опаснее просто хищника. А какая-нибудь гиена в этой ситуации еще опаснее: от нее вообще жди любой подлости и мерзости. Но есть еще и такие существа, которые по какому-то недоразумению причисляют себя к хищникам, но не тянут даже на гиен. Вот эти из-за своей патологической глупости и безмерно завышенного самомнения самые скверные, как для окружающих, так и для самих себя, хотя они этого и не осознают. Понимание всего этого – довольно нелегкая штука… Да, сынок, все очень непросто… Ладно, хватит об этом, жизнь тебя еще много чему научит. Лучше вернемся к нашей… нашему… папе. Где он там? Видно уже?

      – Да, мама, он уже подходит, я его слышу, – Игорь еще крепче вцепился в дрожащие половицы, на какое-то мгновение ему показалось, что толчки значительно усилились.

      – Давай-ка мы поможем ему наверх забраться, если сил хватит на этого откормленного борова, – женщина присела рядом с сыном, подсвечивая телефоном прореху в полу, из которой уже раздавалось вполне различимое знакомое бормотание.

      С одежды Мусина ручьями стекали струи воды, оставляя на пыльном трясущемся полу