Шанс. Кейси Эшли Доуз

и радуйся, что хоть так.

      В какой-то момент мне даже захотелось, как в первом классе, обиженно фыркнуть и убежать из бара, крикнув (перед тем, как хлопнуть со всей дури дверью): «я знаю, что у тебя есть этот сраный бурбон, ты, кретин обдолбанный, имел я твою мамашу пять раз, член те в рот!».

      Так бы сделал восьмилетний мальчишка Генри Пирстман, в которого глава семейства усердно вбивал грубость и выбивал знания, но несмотря на все его усердие, после десяти все начало усваиваться с точностью да наоборот. Быть может, потому что именно тогда я осознал ясно, как день – что больше, чем собственной смерти, я страшусь стать таким же, как мой отец.

      Я делаю первый глоток и морщусь, приложив рукав куртки к носу и втянув воздух со всей силы. Что за дикое пойло! Но дабы не выказать неуважения (мало ли, вдруг за эти три месяца у меня будет еще 1000 и 1 мрачных поводов явиться сюда и напиться в стельку пусть даже водкой с соком), я все-таки пытаюсь как можно быстрее свести со своего лица кислое выражение и придвигаю стакан обратно к себе.

      Ладно, посижу тут минут пятнадцать для вида, после чего оставлю его на столе и уйду. Вряд ли Барри потом вспомнит, кто из этой кучи где сидел – а водку с соком сейчас, наверное, пьет половина этого сомнительного заведения, больше похожего на подпольный бар во время Сухого Закона.

      Блям-блям.

      Блям-блям.

      Через вой со сцены, где пытается растянуть не растягиваемые ноты все та же самая женщина в теле и в кондиции, я лишь на третий раз различаю во всем этом гуле звонок собственного телефона в кармане куртки. Достаю его.

      Альма.

      Понимаю, что если отвечу здесь – не то, что она услышит этот вой, а я через этот вой не услышу ни единого ее слова. Потому, оставив куртку рядом со стаканом, отхожу к уборным. Там, конечно, воняет похлеще, зато хотя бы не так режет уши:

      – Да?

      Секундное молчание.

      После чего с сомнением:

      – Генри? Это кто-то поет там у тебя?

      – Да – тру переносицу – какая-та напившаяся мадам.

      – Ты где?

      – В баре у Барри.

      – Где?

      – В баре у..

      – Ничего не понимаю, Генри, ты же собирался просто отнести пальто в прачечную. Как ты оказался в баре?

      – Тут новичкам в день приезда наливают бесплатно.

      – Что-то вроде ресторана?

      – Ага, как же – фыркаю – это не НЮ, детка. Скорее что-то ближе к кабаку, причем самому отстойному. У них тут только водка с соком, так что я уже иду домой.

      – Хорошо – все еще небольшое сомнение – стейки уже как раз готовы. Мы тебя подождем.

      – Ладно. Минут через десять буду.

      – Только будь осторожен, на улице уже темно.

      – Все нормально.

      – Люблю тебя.

      – И я тебя.

      Отбой.

      Сую телефон теперь уже в карман джинс и возвращаюсь в главное помещение. Возьму куртку, сделаю еще один глоток, чтобы согреться перед улицей, а домой.

      – Что за.. – хмурюсь, подойдя к столику.

      Если бы не моя собственная куртка, висящая на спинке стула, я бы решил, что ошибся столом. Потому что стакана