Вьетнамский иммельман. Алексей Владимирович Гребиняк

впился взглядом в приборы и очень внимательно – будто впервые – разглядывал их.

      – Сбитые есть?

      – Один.

      – Уже хорошо. Раньше на МиГ-17 воевал?

      – Да.

      – И как, нравилось?

      – Да, – слегка оживился летчик. – Легче. Обзор лучше, пушки лучше. Скорость только маленькая.

      – Эта машина лучше той, просто она сложней… Ладно, не вешай нос, – сказал Хваленский и ободряюще улыбнулся. – Месяц – не так много, нас вон несколько лет учили. Скоро начнешь лупить янки в хвост и в гриву.

      – Да, – без особого энтузиазма согласился вьетнамец.

      Хваленский спустился со стремянки. Пока техники заправляли самолеты, он поспешил переброситься парой слов с остальными летчиками. Выяснилось, что проблемы у всех были одни и те же, – при пуске ракет сложно было удержать в прицеле маневрирующую цель, которая к тому же шла против солнца, и противник уворачивался от ракет – хотя порой и в самый последний момент. С пушкой одному летчику удалось-таки справиться – он не только снял оружие с предохранителя, но и дал очередь по «Фантому».

      – А попал? – уточнил Хваленский.

      – Не видел, – пожал плечами вьетнамец. – Он в облако влетел, снаряды следом. Может, я подбил его?

      – Может быть… – капитан по рассказам бывалых людей знал, что «Фантом» – машина феноменально крепкая, и может вернуться на базу даже на одном двигателе и с кучей пробоин. Вряд ли несколько снарядов стали для янки фатальными…

      Вскоре гости улетели. Хваленский проводил их взглядом и сказал Базилио:

      – Я в сборочный цех. Можешь идти обедать.

      – Спасибо, товарищ капитан, – кивнул Вася.

      – И ребят отыщи. Тоже, небось, жрать хотят.

      «Сборочным цехом» советские специалисты называли между собой ангар, где собирались МиГи. Вьетнамским техникам столь тонкую работу не доверяли; считалось, что лучше будет, если самолет соберут и отладят русские – так он верней летать будет, благо они его лучше знают. Поэтому вьетнамцев обучали в ходе обслуживания уже готовых машин, – а в ангаре появлялись только свои, советские спецы.

      Капитан обсудил с главным техником кое-какие вопросы и попросил его одолжить фотокинопулеметов, в просторечии именуемых ФКП. По сути дела, это были видеокамеры, установленные в носовой части самолета и фиксировавшие результаты стрельбы из пушки. Включались они автоматически при нажатии гашетки и на протяжении нескольких секунд снимали все происходящее перед самолетом. После боя оставалось только проявить пленку, чтобы получить доказательство уничтожения цели.

      – Зачем они тебе? – удивился техник.

      Хваленский объяснил, и техник расплылся в улыбке:

      – А, тогда без проблем! Все сделаем.

      – Спасибо, Серег.

      Капитан нашел укромный уголок и вскрыл секретный пакет с инструкциями, который накануне получил в Ханое. Ничего особенного там не было: Москва предупреждала, чтобы по возможности капитан следил за действиями вьетнамских летчиков и отчитывался о замеченном: как применяют самолеты,