Жатва I. Жертва. Даниэль Зеа Рэй

что меня там ждет? – поинтересовалась я.

      – Не думаю, что он станет говорить об инциденте с Айени, – покачал головой Наварро. – Извиняться перед вами за вспышку гнева он тоже не станет, но сгладить неприятные впечатления попытается.

      В этот момент Патриксон захохотал:

      – Оди?! «Сгладить» ?! Вы что, издеваетесь?

      – По крайней мере, он всегда пытается это сделать, – вторил ему Наварро. – Выходит у него или нет – совершенно другой вопрос.

      – Странно, что они с Айени не подрались сегодня, – заметил Ельзи. – Честно говоря, я уже начал думать, что вот-вот начнется бойня!

      – А ты только того и ждал, – хмыкнул Петкинс.

      – Еще бы! – не унимался Ельзи. – Увидеть, как наш Оди пытается намылить рожу Айени в первый же рабочий день после отпуска, – это же как бальзам на мою израненную душу!

      – Значит, взрывной темперамент, – это то, что объединяет доктора Айени и доктора Одьена Ригардов? – предположила я.

      Коллеги, почему-то, тут же умолкли и с удивлением воззрились на меня.

      – Э-э-э… – промычал доктор Петкинс.

      – Темперамент? – переспросил Наварро. – У Одьена? Нет-нет, это у Айени есть темперамент, а у нашего Оди есть только скверный характер да отвратительные манеры, с которыми всем нам приходится мириться.

      – Но он хороший специалист, – заметила я.

      – Этого у Оди не отнять, – улыбнулся Петкинс. – Когда живешь только работой, волей-неволей станешь хорошим специалистом.

      – Значит, доктор Одьен – фанат?

      – Можно и так сказать, – ответил Наварро. – Вообще, эта клиника держится на плаву только благодаря вливаниям из фонда семьи Ригардов. Айени и наш Оди братья. Старший – нейрохирург, младший – хирург. Оба сделали карьеру к тридцати годам и оба руководители. И еще у них… – Наварро подбирал формулировку, – несколько натянутые отношения.

      – Да, и не вздумай закрутить с Айени! – вдруг воскликнул Петкинс.

      – Я уже поняла, что он ходок.

      – Нет, не поэтому. Ты вроде как в нашей команде. Если свяжешься с Айени, Оди тебя сожрет.

      – Понятно: с Айени – «ни-ни», – я покачала головой и рассмеялась. – Ладно, пойду на коврик к руководителю.

      – Иди-иди, – закивали остальные.

      Кабинет доктора Одьена Ригарда был обставлен, словно приемная самого руководителя клиники. Шерстяной ковер, кожаная мебель, дубовый стол. На стенах висели фотографии в рамках, дипломы, премии и прочая «мишура».

      – Не знала, что у вас есть ученая степень, – удивилась я.

      – Вы многого не знаете, – коротко ответил Одьен и указал на стул перед рабочим столом.

      Как только я заняла предложенное мне место, начался самый настоящий допрос. Откуда родом, где закончила учреждение высшей профориентации, какой стаж работы, есть ли публикации. Интересующая его информация отскакивала от зубов, но, как оказалось, мои сухие ответы не вполне его устроили. Я понимала, что ему нужно. Он хотел узнать не историю моей жизни, а путь моего становления, то, каким образом я стала той, кем была