В двух шагах от края. Наталья Антарес

со своей беременностью объявилась. Она, значит, орет на меня, как оглашенная, ревет в голос, сама вся в соплях. Вот, ты такой-сякой, меня мама из дома выгнала, папа ремнем отодрать пообещал и тут же – «Аборт делать ни в какую не буду, женись на мне и точка». А я стою и четко понимаю, что если эта шалава деревенская, по пьяной лавочке перед первым встречным ноги согласная раздвигать, сейчас же не заткнется, я потеряю над собой контроль. А у меня как раз работа была срочная, и абсент пить я не рискнул, думал, пару дней продержусь, пока заказ не сдам. Заткнул пальцами уши, но чувствую, все равно не отпускает. Суставы ломит, в висках стучит, все признаки трансформации налицо. Эта дура стоит, глазами своими коровьими хлопает, что-то там про ответственность бормочет. Осознаю, надо сматываться, пока не поздно, пусть делает, что хочет, только меня не трогает, иначе я ей такие «веселые картинки» покажу, неделю кошмары будут сниться. Не слушаю больше ее ересь, просто киваю и киваю, а она от радости подпрыгивает, замуж собралась, счастье привалило. И не хватает ее куриных мозгов сообразить, что мне ни она, ни ребенок на хрен не нужны. Дошло до нее, только когда я ее на Химкомбинатовскую привез.

      Я туда ведь тоже не от хорошей жизни переехал. Я до этого снимал комнату почти в центре, а после того, как меня первый раз накрыло, натурально страшно стало рядом с нормальными людьми жить. Представь, никогда не знаешь, что ты можешь выкинуть во время приступа. А в бараке я еще давным-давно прописался, его все обещают под снос определить, вот я и надеялся получить взамен квартиру. Знаешь, Линкс, какой кайф я испытал, когда этой своей «новобрачной» дом показывал. А тогда еще зима была, в квартире морозильник, со всех щелей дует, вода в колонке замерзла. Она вопит что-то на тему, как я с ребенком тут жить буду, а я пожимаю плечами, вставляю беруши и в блаженной тишине объясняю ей, что ничего другого ей предложить не в состоянии, и злить меня лишний раз не рекомендуется. Ее потом соседка, кошелка эта старая, тетя Аня, под свое крыло взяла, с ребенком возилась, обживаться помогала. А я постепенно научился их всех не замечать, смотрел сквозь их лица и видел только пустоту. Клавиши тоже, кстати, спасали – играешь и как будто процеживаешь мысли…

      Помнишь, ты меня тогда на крыше спросила, почему я сам не последую своим же советам и не пошлю всех на хрен? Теперь понимаешь, что выхода не было? Замкнутый круг, Линкс. Работать после абсента я почти не мог… Вот ты сейчас можешь работать? У тебе такие глаза…аутентичные. Да сам не знаю, как это… Цвета абсента, самого лучшего, зеленые и чуть –чуть с желтизной… После такого невозможно работать, Линкс. Закрой лучше глаза, у меня мысли путаются… Закрой глаза….

      Я подчинилась просьбе Эрика и покорно смежила веки. Абсолютной темноты я не увидела, искаженное под воздействием абсента сознание породило лишь запредельно глубокую бездну, сплошь усеянную призывно яркими звездами желто-зеленого цвета. Аутентичными звездами.

      Когда с утра я честно попыталась освежить память и покопаться в своих