В двух шагах от края. Наталья Антарес

людать, как моя кровь вытекает на белоснежный санфаянс недавно отремонтированной ванны. Такого ужасающего зрелища моя неподготовленная психика запросто могла и не выдержать, а потому я всерьез опасалась проявления малодушия и преисполненного панических настроений звонка в службу Скорой помощи.

      Сначала я решила было вдоволь наглотаться таблеток и на манер жестоко страдающей от неразделенной любви старшеклассницы расстаться с жизнью посредством отравления, но в последний момент закономерно испугалась естественной реакции организма по избавлению желудка от ядовитого содержимого. Мало того, что желанием валяться по уши в собственных рвотных массах я горела, мягко говоря, не сильно, так еще и следовало принять во внимание некоторую ненадежность вышеуказанного способа – в медицине я разбиралась примерно так же, как первобытный человек в поэзии Серебряного Века, и полной уверенности в том, что выбранная мной дозировка снотворных препаратов окажется смертельной у меня, к вящему сожалению, не присутствовало.

      Какое-то время я с вожделением заглядывалась на газовую плиту, и даже успела в цвете представить свое постепенное погружение в сладкий дурман и последующее безболезненное отбытие в мир иной. И всё вроде бы ничего, но тут, как назло, мне на глаза попалась статья, где бесспорно талантливый автор столь ярко живописал трагическую историю одного незадачливого самоубийцы из западной Европы, в полном составе прихватившего на тот свет соседскую семейку из-за проникшего этажом ниже газа, что во мне неожиданно заговорила совесть, в конечном итоге и заставившая меня в очередной раз отказаться от практически оформившегося в мозгу решения. Так что, увы и ах, поиски наиболее импонирующего мне способа ухода из жизни пришлось возобновить.

      Утопление предполагало превращение моего юного тела в бесформенную разбухшую громадину с водорослями в ноздрях и легких, а самосожжение годилось разве что для демонстрации отчаянного протеста против существующего политического режима, и, следовательно, мне принципиально не подходило ни то, ни другое. Силой воли, требующейся для того, чтобы тихо скончаться от голода и обезвоживания, я опять же не обладала, и вынуждена была остановиться на падении с высоты ближайшей девятиэтажки. В конце концов, достоинства этого варианта с лихвой перекрывали немногочисленные недостатки вроде растекшихся по асфальту мозгов. Думаю, моя черепная коробка содержала минимальное количество серого вещества как такового.

      Сегодняшняя ночь просто идеально подходила для сведения счетов с жизнью. Май. Пятница. Три часа. Мрачная обволакивающая темнота беззвездного неба. Спали все: заигравшиеся в компьютерные игры подростки, измученные бессонницей домохозяйки, допившиеся до кондиции алкоголики и вмазавшиеся наркоманы. Добропорядочных граждан вроде упахавшихся за тяжелую трудовую неделю отцов семейств и в поте лица ведущих подготовку к предстоящей сессии студентов –отличников я в качестве препятствия для реализации своего страшного плана не рассматривала вовсе: им априори полагалось мирно посапывать в своих теплых постелях и не лезть не в свое дело.

      На улице было прохладно, ветрено и пусто. Выражение «ни одной живой души» прекрасно характеризовало окружающую обстановку, а так как себя я тоже заранее причислила к покойникам, то и моя одинокая фигура нисколько не портила общего пейзажа. Я бесшумно выскользнула из подъезда, глубоко вдохнула свежий ночной воздух и сделала первый шаг навстречу гибели. Идти мне предстояло всего-ничего – облюбованная мною крыша принадлежала новенькой высотке, возведенной городскими властями на месте определенного под снос здания в аккурат напротив окон моей квартиры. В результате краткосрочных полевых исследований мне удалось ненавязчиво выяснить, что выход на чердак до сих пор оставался открытым. То ли жильцы не договорились, кому должны принадлежать ключи, то ли строители в авральном порядке устраняли выявленные дефекты – подробности остались мне не известными, но так или иначе я в любом случае оказывалась в выигрыше. Возможность беспрепятственно проникнуть на крышу и сделать ее отправным пунктом для своего прыжка в небытие порадовала меня не меньше, чем своевременно перечисленные алименты многодетную мать-одиночку. Скоро я поднимусь наверх, равнодушно посмотрю на спящий город с высоты птичьего полета и исчезну из этого мира навсегда.

      На подходе к заветной двери я уже мысленно набирала обманом выведанную мною комбинацию цифр на кодовом замке, и истово молилась про себя, чтобы код не поменялся, одним словом, пребывала в состоянии молчаливого самосозерцания, и степень моего презрения к мирской суете дошла до того уровня, когда органы чувств полностью отключаются дабы не нарушать неспешное течение помутившегося сознания. Наверняка, инстинкт самосохранения тоже чувствовал себя отпускником на курорте, потому как свалившийся с крыши предмет избежал рокового столкновения с моей головой только лишь благодаря чуду.

      Я, конечно, интуитивно отпрыгнула в сторону, однако, уже, что называется, по факту: «неопознанный летающий объект» к тому времени преспокойно лежал в полуметре от меня, и даже при поверхностном визуальном осмотре в тусклом свете единственного на весь двор фонаря мне стало однозначно ясно, что целься таинственный снайпер чуть поточнее, и меня можно было