Волшебный сок. Повесть об архитектурных подходах к педагогике. Гавриил Яковлевич Кротов

путёвки на рабфаки. Получил и Виля путёвку в институт Красных архитекторов.

      Как иссохший песок пустыни впитывает в себя капли дождя, так комсомольцы, у которых ещё не побледнели шрамы, впитывали знания. Греция и Рим, Венеция и Флоренция, Ватикан и Лувр открывали им свои прелести, показывали ренессанс, готику, рококо, ампир и звали к новым, более совершенным формам нового стиля, достойного величия эпохи.

      В большом и холодном зале макетного класса, куда врывался сквозь разбитые стёкла зимний ветер, молодые энтузиасты строили макеты городов, сёл, курортов, пионерских лагерей, трудовых коммун, лицеев.

      Если можно было в ЧОНе мечтать об учении, то в холодном классе можно было мечтать о снесении Гималайских и Кавказских гор, которые загораживали дыхание тёплых ветров Индийского океана и Средиземного моря. Мечтать о сооружении великой дамбы вдоль семидесятой параллели северной широты. Тогда в Ивановской области будут расти субтропические растения, и мертвые пустыни Кара-Кум, Кызыл-Кум, Габи будут орошены водами северных рек, русла которых будут направлены к Аральскому и Каспийскому морям.

      В холоде, не зная сытости, горячие юношеские головы делали сложнейшие математические вычисления в защиту своей мечты. Но скоро в пламя юношеской фантазии начали подтекать гаденькие лужицы мнений лояльных граждан.

      Они незаметно вбивали клинья в дружную комсомольскую группу. Но это не был организованным фронтом или тактическим наступлением, не было оппозицией. Это было что-то неопределённое, лёгкое, как туман, который не имеет ни твёрдости, ни упругости, не оказывает сопротивления, а просто застилает горизонт. Не было даже единства этих людей в борьбе с комсомольским горением. Их можно было разделить приблизительно на три категории.

      Одни считали себя примкнувшими к пролетарской культуре и спешили не только забежать вперёд, но и взять знамя в свои руки. Они смело, громогласно и горячо выступали за создание пролетарской культуры, но культура эта была уродлива и дискредитировала великий план создания нового общества. Они звали к упрощению, к строительству серых ящиков-домов или придавали зданиям вычурные формы шестерён, сочетания серпа и молота, пятиугольной звезды. Эти формы могли быть заметны только с птичьего полёта и оставляли для созерцания жителям города лишь множество углов и нагромождение геометрических тел. На эти уродливые здания наклеивался ярлык пролетарской культуры.

      Другие принимали всё и соглашались со всеми. Они охотно проектировали здания в духе пролеткультовцев или новаторов в зависимости от того был ли этот проект одобрен администрацией. В самостоятельных проектах они перемешивали стили стекла и бетона с античным и псевдорусским стилем, так что получалась пестрая, аляповатая смесь. Однако упрекнуть тех и других в дискредитации нового стиля было нельзя, так как в их проектах была формально заложена идея народной революции. Нелепости этих проектов можно было объяснить